Когда 8 марта решающая встреча ОПЕК+ завершилась распадом альянса после серьезных разногласий между Саудовской Аравией и Россией, это привело к падению цен на нефть.
Другим странам, зависящим от доходов от экспорта нефти, оставалось только с тревогой наблюдать за тем, как в последующие дни цены на нефть продолжали падать.
В конце марта цены наконец стабилизировались, хотя на значительно более низких уровнях, чем несколькими неделями ранее.
Но режим изоляции во всем мире, спровоцированный распространением коронавируса, и сопутствующее этому снижение экономической активности привели к резкому сокращению нефтяного спроса и, соответственно, переизбытку поставок.
Большое количество нефти и при этом уменьшение спроса привели к тому, что емкости для хранения избытка нефти быстро достигли своего предела заполнения, спровоцировав 20 апреля второе падение цен на нефть, когда стоимость WTI (West Texas Intermediate) ненадолго упала ниже 0 долларов за баррель.
Падение WTI понизило цены на другие виды нефти, такие как нефть марки Brent и Urals, и некоторые эксперты нефтяного бизнеса считают, что перенасыщение и исторически низкие цены могут сохраняться в течение нескольких месяцев.
На восточном побережье Каспийского моря правительства Казахстана и Туркменистана наверняка должны отчаянно заламывать руки — в Ашгабаде больше, чем в Нур-Султане.
Цены на нефть сравниваются с ценами 1998 года, когда средняя стоимость барреля нефти была менее 20 долларов.
Что означают эти цены 1998 года для Казахстана и Туркменистана?
КОМУ НУЖЕН ТУРКМЕНСКИЙ ГАЗ?
Начнем с Туркменистана — это лишь последняя из серии экономических катастроф, испытываемых страной на протяжении почти пяти лет.
Основным экспортным товаром для Туркменистана является природный газ, и, по некоторым оценкам, — правительство не горит желанием обнародовать экономические показатели — на экспорт газа приходится от 70 до 80 процентов доходов страны.
К сожалению для Ашгабада, цена на газ следует за ценой на нефть.
В 1998 году Туркменистан вел напряженные переговоры с Россией по цене туркменского газа. В те времена весь туркменский газ еще экспортировался (в Украину, Грузию и Армению) по российским трубопроводам — наследию старой советской инфраструктуры.
Новый газопровод в Иран был открыт в конце 1997 года, но первоначальный объем поставок был низок, что делало российские трубопроводы, по сути, единственным вариантом для экспорта туркменского газа.
Президент Туркменистана Сапармурат Ниязов хотел, чтобы тысяча кубометров стоила 40 долларов, а Россия настаивала на предложении в 32 доллара за тысячу кубометров.
Почти что 20-летний спор о ценах на газ привел к тому, что в начале 2016 года Россия приостановила импорт газа из Туркменистана.
В 2019 году «Газпром» наконец-то заключил соглашение с Туркменистаном о покупке скромных 5,5 миллиарда кубометров туркменского газа по цене, которая, согласно одному отчету, была «очень низкой ценой — не более 110 долларов за тысячу кубометров».
Китай закупает больше туркменского газа, чем Россия: в 2019 году им было импортировано около 35 миллиардов кубометров.
По имеющимся сведениям, в 2016 году Китай платил Туркменистану 185 долларов за тысячу кубометров, однако в 2017 году были сообщения о том, что Китай искал пути к заключению соглашения с более низкими ценами — и, поскольку он был единственным покупателем газа у Туркменистана на тот момент, скорее всего, у него это получилось.
У Туркменистана нет реальных рычагов в переговорах о ценах на газ ни с Россией, ни с Китаем, и почти наверняка оба они вскоре свяжутся с Ашгабадом с новыми предложениями о снижении цены на туркменский газ.
Ведь потребителей туркменского газа только два.
России, по сути, даже не нужен туркменский газ, а Китай в начале марта заявил, что будет сокращать импорт газа по трубопроводам и сосредоточится на импорте сжиженного природного газа (СПГ).
Если 110 долларов за тысячу кубометров считались «очень низкой ценой», то 30–40 долларов за такой же объем — тогда вообще просто копейки. Но, вероятнее всего, это приблизительно та цена за туркменский газ, которая будет держаться на протяжении большей части этого года.
Как уже много раз упоминалось ранее, неизвестная часть экспорта туркменского газа в Китай идет на погашение долга Туркменистана перед Пекином по кредитам на разработку газовых месторождений и на строительство трубопровода, по которому газ идет в Китай.
Если в 2016 году цена составляла 185 долларов за тысячу кубометров, то теперь Туркменистан получает около 25 процентов дохода от продажи природного газа Китаю по сравнению с тем, что было четыре года назад, и поэтому ему потребуется в четыре раза больше времени для погашения оставшейся части этих кредитов Китаю.
В УСЛОВИЯХ ДЕВАЛЬВАЦИИ
В недавнем материале на информационно-аналитическом сайте Eurasianet говорится об экспортере нефти России: «[Поскольку] цена на нефть упала, рубль ослаб по отношению к доллару, компенсируя некоторое снижение стоимости экспорта в рублях и снижая операционные издержки российских производителей нефти против их международных конкурентов».
В статье отмечается, что «аналогичная корректировка произошла в Казахстане», в отличие от Азербайджана, где «власти, похоже, полны решимости избежать какой-либо корректировки обменного курса».
В отчете говорится, что Азербайджан «тратит миллиарды [долларов] на защиту своей валюты».
Туркменистан находится в схожей ситуации.
Правительство не снижало курс национальной валюты, маната, по отношению к доллару США с начала 2015 года.
У Туркменистана нет миллиардов долларов для расходов на защиту своей валюты, а правительство в течение ряда лет отказывалось от рекомендаций девальвировать манат.
Ходят разговоры, что туркменские власти рассматривают вопрос о снижении стоимости маната, хотя это будет означать дальнейшие трудности для туркмен, которые в последние годы пережили чрезвычайно тяжелые времена из-за сомнительных решений контролирующего всё и вся правительства.
Как уже отмечалось, Казахстан позволил своей валюте, тенге, обесцениться примерно на 15 процентов с тех пор, как в начале марта стали падать цены на нефть.
Между тем Туркменистан продолжает утверждать, что в стране нет случаев заболеваний коронавирусом, и, хотя существуют ограничения на поездки между областями, внутри городов население может перемещаться так же свободно, как это было до глобальной пандемии.
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ДЛЯ КАЗАХСТАНА
По состоянию на 24 апреля в Казахстане зарегистрировано более 2 330 случаев COVID-19 и 22 смерти от коронавируса.
Большинство крупных городов Казахстана на карантине, а люди находятся в изоляции.
Такие меры наносят огромный удар по экономике Казахстана.
В настоящее время правительство выделяет 42 500 тенге (около 95 долларов США) наиболее нуждающимся людям в Казахстане в качестве помощи в нынешние трудные экономические времена.
8 апреля заместитель председателя Национального банка Казахстана Алия Молдабекова заявила, что валютные активы Национального фонда Казахстана составляют 57,5 миллиарда долларов, так что «подушка безопасности» страны может способствовать поддержанию экономики и граждан Казахстана в течение какого-то времени, хотя дальнейшее обесценивание тенге, которое видится неизбежным, скорее всего, создаст новую социальную напряженность.
Но если в этом году нефти суждено остаться на уровне 20–30 долларов за баррель, даже после окончания карантина и возобновления работы крупных предприятий страна всё равно столкнется с серьезными экономическими проблемами.
7 марта министр энергетики Казахстана Нурлан Ногаев заявил:
— Мы заложили цену на нефть в 50–55 долларов [за баррель]. Если она упадет до 40 долларов и ниже, у правительства есть план по оптимизации расходов, и мы уже работаем над этим.
Сумма за этот год может в текущей ситуации составлять половину этого низкого показателя.
У Казахстана есть другие экспортные товары, и снижение цен на нефть приведет к тому, что новый упор будет делаться на урожай зерна в стране, чтобы компенсировать потери доходов от нефти.
Но даже в этом случае оставшаяся часть 2020 года будет действительно тяжелой для Казахстана и еще более тяжелой для Туркменистана.
Перевела с английского языка Алиса Вальсамаки, журналист казахской службы Радио Азатлык.
