Весной 2024 года "Киберпартизаны" (белорусские хакеры, противостоящие государственному насилию и репрессиям) обнародовали базу обращений граждан страны в Комитет госбезопасности Беларуси почти за десять лет – с 2014 года по 2023-й. Среди обращений было немало доносов от белорусов на тех, кто выходил на протесты после президентских выборов 2020 года. (Подробнее о таких доносах рассказывалось в документальном фильме "Все великолепно, я сплю", который вышел в 2023 году на Настоящем Времени.)
На этот раз среди массива данных журналисты обнаружили самодоносы – заявления, в которых люди обвиняли и разоблачали самих себя. Речь идет о нескольких подобных документах, поэтому о массовой тенденции говорить рано. Однако те, кто писал такие признания, обвиняли сами себя в том, что "поверили оппозиции", и просили силовиков разъяснить им, "каким образом искупить вину".
Рассказываем об этом феномене и других последствиях государственного насилия, которые влияют на повседневную жизнь белорусов, а также разбираем с кризисным психологом и специалистом по работе с травмой Еленой Грибановой, как помочь себе справиться со страхом и тревогой в атмосфере полицейского террора.
"Хочу извиниться перед настоящими белорусами и нашим Президентом". Что пишут в самодоносах
Самодоносы, обнаруженные среди заявлений о "преступлениях" и "правонарушениях", которые белорусы отправляли в КГБ, относятся к периоду 2021-2023 годов. Вот что пишет один из авторов такого "саморазоблачения":
"Хотелось бы обратиться к руководству и всем служащим в КГБ РБ и извиниться перед ними за ошибочное мнение по поводу оппозиции, находящейся за границей. Посмотрев на все происходившее в нашей стране в 2020 году и на все действия оппозиции, сделал выводы о том, что эта группа людей совсем не достойная замена настоящему руководству страны... Я думаю, что человека, который признал свои ошибки и готов их исправить, можно простить. Также недавно услышал от знакомых, что ходят слухи о том, что увольняют людей на железной дороге. Сам тоже работаю на БЖД. Хотелось бы попросить посодействовать в том, чтобы меня не увольняли с работы, так как работаю по распределению и в случае увольнения нужно будет выплачивать неподъемную сумму. Я готов меняться в лучшую сторону и работать на благо нашей страны".
"Посмотрев на другие страны, оказалось, что мы достаточно неплохо живем, можем получать достойную оплату труда и спокойно гулять по улицам страны. А что еще нужно простому белорусу? Поэтому хочу извиниться перед действительно настоящими белорусами и перед нашим Президентом за сомнения в управлении нашей страной", – пишет этот же автор во втором самодоносе.
Еще одна заявительница на саму себя сообщает, что в 2020 году была членом инициативной группы Виктора Бабарико, который собирался баллотироваться в президенты Беларуси, но был арестован и осужден на 14 лет. Вот что она пишет: "Я искренне сознаю, что я совершила ошибку, собирая подписи за Бабарико... В настоящий момент я вынуждена написать заявление об увольнении по соглашению сторон. Я понимаю, что ситуация сейчас сложная, много желающих раскачать страну. Действия со стороны КГБ должны быть жесткими по отношению к таким людям. Но я НИКОГДА не критиковала и не участвовала в подобных делах. Прошу вас помочь мне и дать возможность доработать до пенсионного возраста!"
Другой отправитель самодоноса в КГБ "разоблачает" себя за платеж в фонд Bypol и выход на акции протеста в августе 2020 года:
"В 2020 году в сентябре или октябре мной был совершен платеж в адрес фонда "Байпол", который впоследствии был признан экстремистским. Также в августе-сентябре принимал участие в несанкционированных массовых мероприятиях. По прошествии времени я полностью осознал свою ответственность за действия, нарушающие законодательство Республики Беларусь. В связи с этим прошу разъяснить порядок, каким образом я могу искупить свою вину".
Связывались ли с этими людьми сотрудники КГБ, получившие доносы, неизвестно.
"Чувство невротической вины". Психолог о самодоносах
Базовая эмоция отправителей таких заявлений на самих себя – страх, объясняет психолог Елена Грибанова: "Первая эмоция к людям, которая возникает после прочтения их самодоносов, – жалость и понимание того, что они изначально взяли на себя позицию жертвы. Эта позиция неперспективная и травматичная".
"По сути, страх – эмоция полезная, это инструмент для преодоления опасности. Но когда он достигает высокого уровня, то может приводить человека в состояние маленького напуганного ребенка, который ищет защиты у значимого взрослого или, в данном случае, государства, – продолжает психолог. – Позиция жертвы всегда связана с тем, что человек не берет на себя ответственность. Есть даже отдельное направление – психотерапия ответственности, когда психолог учит клиента брать на себя ответственность. И как только человек начинает это делать, шаг за шагом, он обретает внутреннюю свободу и избавляется от страха".
При этом репрессивные методы силовиков, в том числе постоянное расширение круга потенциальных подозреваемых и обвиняемых (от активистов к рядовым участникам протестов, а от них – к авторам комментариев в соцсетях или подписчикам протестных каналов, и дальше – к родственникам политических эмигрантов) лишает людей веры в то, что в их жизни может что-то измениться к лучшему. "Человек никому не доверяет, испытывает чувство невротической вины. Чувство невротической вины как раз заставляет человека донести на самого себя: "Я ничего противозаконного не сделал, надо мной было насилие, но виноват я".
То, что сначала возмущало (например, физическое насилие против участников мирного протеста или проверка содержимого телефонов у случайных людей), постепенно нормализуется за счет эффекта "стокгольмского синдрома", объясняет Елена Грибанова: "При сильном уровне психологического или физического насилия происходит ломка сознания и жертва начинает приписывать насильнику хорошие качества, считает, что он может применять к ней насилие".
"Любая диктатура направлена на то, чтобы отнять свободу у человека. А каким образом это сделать? С помощью различных манипуляций заставлять думать, что человек ни за что не берет ответственность, что от него ничего не зависит, все зависит от государства и внешних обстоятельств, – объясняет специалистка. – Как только мы говорим себе, что от нас ничего не зависит, над нами много сильных людей, мы отдаем свою ответственность этим людям, и они тут же лишают нас свободы. Такая схема".
Извинения на камеру и съемки лишенных свободы
Один из способов такого подавления воли и подчинения насилию активно применяется в Беларуси уже несколько лет: речь идет о съемках задержанных, обвиняемых по уголовным делам или даже уже приговоренных людей в колониях и СИЗО. Людей принуждают записать так называемое покаянное видео: попросить прощения за то, что они совершили, – а затем показывают это в эфире государственного телевидения или распространяют в провластных телеграм-каналах.
Первоначально такие публичные извинения преподносили белорусам как предполагаемую альтернативу более суровому наказанию: якобы покаянное видео освободит их от уплаты штрафа или ареста. Однако на практике это не подтверждалось, отмечала "Медиазона Беларусь" еще в ноябре 2020 года. Человека, который записал извинения на видео, все равно штрафовали или отправляли на "сутки", а видео появлялось в сети.
В дальнейшем практика "покаянных видео" стала еще больше напоминать издевательство: люди просили прощения у силовиков и "настоящих белорусов" с наклейками и надписями на лбу, их заворачивали во флаги и с ног до головы одевали в бело-красно-белую символику, несколько десятков человек в 2021 году были принуждены во время записи таких видео совершить каминг-аут – признаться на камеру в гомосексуальности. Все это сопровождалось издевательскими комментариями пропагандистских пабликов или телеграм-каналов силовых структур.
Еще один жанр демонстрации публичного унижения лишенных свободы белорусов – съемки телевизионных сюжетов в колониях. Правозащитники и бывшие политзаключенные отмечают, что человек в неволе находится в положении заложника: помимо угроз запретить переписку или свидания с близкими (или, наоборот, обещаний разрешить их), политзаключенного могут обвинить в нарушении правил режима и вместо скорого освобождения осудить на дополнительный срок по статье 411 Уголовного кодекса Беларуси. По данным на 2024 год, известно несколько таких случаев: например, из колонии, повторно осудив, не выпустили Змицера Дашкевича и Полину Шарендо-Панасюк.
"Вы пишете самодоносы тем, кто в тройной клетке": как справляться со страхом государственного насилия
Происходящее с белорусами – как с лишенными свободы, так и с теми, кто вроде бы живет обычной жизнью, но опасается усиления репрессий – однозначно можно назвать ситуацией государственного насилия, говорит психолог. И самодоносы, о которых стало известно, – следствие этого насилия. Однако такие попытки "признаться" и попытаться искать защиты у насильника вряд ли могут быть эффективным способом справиться с травмой, отмечает Елена Грибанова. И советует другие техники проработки страха и тревожности.
"Помогает трезвый взгляд на мир. Если посмотреть на ситуацию объективно, то, во-первых, все, что происходит сейчас, имеет конец, во-вторых, насильник – не равно Бог. В самодоносах мы видим обожествление госорганизации, она наделена чуть ли не верховной властью над всеми людьми. На самом деле это не так. Любая госструктура, тем более силовая, как КГБ или МВД, – это жесткая командная система, в которой люди, которые читают ваши самодоносы, еще более несвободны, чем вы. Если я чувствую себя в клетке и послал письмо тем, кто находится в тройной клетке, то каким образом эти люди могут мне помочь?" – рассуждает психолог.
Мотивом "донести на себя" может стать желание сохранить работу или пенсию – судя по текстам обращений в КГБ, люди просили прощения в том числе в надежде избежать увольнений. Психолог предлагает взвесить, не слишком ли высокой оказывается цена сохранения места:
"Представьте, что эти власть имущие люди сказали: "Ок, мы тебя не уволим, ты покаялся, но ты будешь у нас на карандаше". Как ходить на эту работу, зная, что за тобой наблюдает всевидящее око? Фактически это добровольно загнать себя в клетку и дрожать. <...> Важно понимать, что всегда есть выбор. Увольнение – это кризис, но варианты всегда будут".
Страх заставляет направлять усилия не на достижения, а на избегание, говорит психолог, и напоминает о необходимости "возвращать себя в поле ответственности": "Свободный человек знает, что в его жизни может произойти много хороших вещей, негативные ситуации – временное явление; он позитивно смотрит в будущее и на людей, понимает, что несет ответственность за себя, но не может контролировать все. Свободный человек дает себе право на ошибку и, в отличие от жертвы, понимает, что преодоление сложностей делает нас сильнее. Жертва боится ошибок и всегда ищет виноватых: "Это не я, это бэчэбэшники заставили меня выйти на марши". Свободный человек доверяет своему внутреннему "я" и понимает, что выбор есть всегда".
При этом Грибанова отмечает, что это возвращение себе ответственности и свободы не равно самопожертвованию или какому-то риску – речь может идти о бытовых решениях:
"Не надо представлять себя Жанной Д’Арк и идти сражаться. Определите, что вы можете в своей обычной жизни: я могу поехать на работу на троллейбусе, а могу на велосипеде, могу сварить кашу на завтрак, а могу картошку, если я родитель, я беру ответственность, исходя из этой социальной роли. Вроде очень просто. Но когда человек начинает понимать и мысленно фиксировать, что каждый день от него много чего зависит, это помогает. Позиция жертвы характеризуется наличием внутреннего агрессора, который говорит: ты никчемный, от тебя ничего не зависит. Выделяя в повседневной жизни зоны ответственности, вы помогаете себе справляться с этим агрессором".
Также важно отделять истинную вину от вины невротической, подчеркивает психолог:
"Вина – это нормальное чувство, которое дает понимание, что мне не следует делать в будущем. Истинная вина – это вина за конкретное собственное действие, а невротическая вина – это перенос, вина за чужие проступки. Это довольно распространенное явление, когда жертвы насилия чувствуют за это вину: я что-то не предусмотрел, я не так себя повела и т.п. В таких случаях я задаю вопрос: "Хотели ли вы быть униженными, избитыми?" Если вы этого не хотели, то кто хотел? Насильник. Если он этого хотел, то чья это ответственность? Если у насильника есть мотивация издеваться, ломиться в квартиру, держать невиновных людей в тюрьмах – это его ответственность. Если это его ответственность, как вы можете быть виноватыми?"
