Как показало расследование Азаттыка, большая часть из 130 колледжей и университетов Казахстана принадлежит высокопоставленным чиновникам или их родственникам.
Your browser doesn’t support HTML5
Бывшие министры, ректоры и их родня. Кому принадлежат вузы в Казахстане
Начало такому сценарию было положено еще в 1993 году, когда постсоветские реформы в секторе высшего образования страны впервые разрешили создание частных учебных заведений.
Более поздние реформы преобразовали большинство колледжей и университетов советской эпохи в акционерные общества, разделив их собственность между государством и частными лицами или корпорациями.
Семья бывшего министра образования и науки Бахытжана Жумагулова, который сейчас является влиятельным депутатом в верхней палате парламента, — яркий пример частного владения учебными заведениями родственниками должностных лиц со связями.
Бывший министр образования Казахстана Бахытжан Жумагулов
67-летний Жумагулов, давний союзник экс-президента Нурсултана Назарбаева, исполнял обязанности главы правящей партии «Нур Отан» с момента ее образования в 2006 году до формального вступления Назарбаева в ее руководство в следующем году.
Жумагулов также был ректором флагманского Казахского национального университета имени аль-Фараби и заместителем председателя нижней палаты парламента — мажилиса.
Когда с 2010 по 2013 год Жумагулов был министром образования, он сам сетовал на то, что заинтересованные круги блокируют усилия по сокращению количества колледжей и университетов в стране.
— За каждым высшим учебным заведением стоит кто-то из Астаны, лоббирует интересы. Это есть среди депутатского корпуса, это есть в правительстве, это есть во всех центральных органах. Люди, которые лоббируют, чтобы эти вузы мы не сокращали, — сказал Жумагулов журналистам в 2013 году.
Однако в официальных регистрационных документах, полученных Азаттыком, его жена Валентина Жумагулова и сын Руслан Жумагулов являются владельцами пяти колледжей и университетов в Казахстане.
Жена Жумагулова также числится владелицей Независимого агентства аккредитации и рейтинга.
Это агентство по аккредитации, которое возглавляет дочь Жумагулова Алина Жумагулова, является одной из нескольких частных фирм, которые получают государственные контракты на оценку качества высших учебных заведений.
Документ, доказывающий владение университетом Валентиной Жумагуловой
Еще одна заметная фигура с близким родственником, инвестировавшим в колледжи и университеты Казахстана, — Мурат Журинов, президент Национальной академии наук Казахстана.
Бывший министр образования Мурат Журинов в числе множества казахстанских чиновников, ближайшие родственники которых владеют десятками частных колледжей и университетов в Казахстане
Журинов был министром образования и науки с 1995 по 1997 год, когда в стране резко выросло количество новых частных учебных заведений.
В документах государственной регистрации указано, что его сын Галымжан Журинов является владельцем Международного гуманитарно-технического университета, основанного в 1998 году в Шымкенте.
Когда в феврале произошло слияние этого учебного заведения с Институтом Мардана Сапарбаева, Галымжан Журинов стал одним из основателей прошедшего реорганизацию учреждения — Центрально-Азиатского инновационного университета.
Регистрационные документы также показывают, что владельцами десятков других высших учебных заведений являются бывшие помощники Назарбаева, бывшие ректоры университетов, тесно связанные с Назарбаевым, депутаты и родственники бывших чиновников министерства.
ВЫЗЫВАЕТ СОМНЕНИЯ, НО НЕ НЕЗАКОННО
В Казахстане нет закона, запрещающего родственникам министров или бывшим высокопоставленным чиновникам владеть колледжем или университетом.
Однако, по словам эксперта по высшим учебным заведениям в Центральной Азии Элизы Ан, казахстанская система «создает ощущение повсеместного непотизма и коррупции».
— Такое восприятие действительно может подорвать легитимность этих институтов и системы в целом, — говорит Элиза Ан, которая возглавляет Отделение международных проектов Университета Висконсин-Мэдисон.
Ан рассматривает расследование Азаттыка по этой проблеме в «более широком контексте» казахстанской политики.
— Было проведено множество основательных исследований, демонстрирующих связь между кумовством и коррупцией в контексте более широкого институционального ландшафта в Казахстане. Речь идет не только о единичном случае или даже обо всём секторе, но и о ситуации с высшим образованием в более широкой панораме прозрачности Казахстана, — говорит она.
По ее словам, можно привести веские доводы в пользу того, что чиновники министерства и бывшие должностные лица сектора образования «знакомы с системой и, предположительно, будут придерживаться той же этики».
С другой стороны, по ее словам, такие случаи, как контроль семьи Жумагуловых над Независимым агентством аккредитации и рейтинга, рассматриваются на Западе как явный конфликт интересов. Конечно, если только члены семьи сами не откажутся от участия.
— Если вы являетесь осуществляющим аккредитацию органом, особенно в частном секторе, вы, по сути, оцениваете своих конкурентов. Здесь есть неизбежный конфликт интересов, — объясняет она.
Тем не менее в Казахстане нет законов о конфликте интересов, которые делали бы эту практику незаконной.
Ан отмечает, что «аналогичный вариант противоречий» есть и в Кыргызстане, где наблюдается «резкий рост числа аккредитационных агентств в стране, в которых работают как бывшие руководители высших учебных заведений, так и преподаватели».
Исследователь Михайло Милованович, один из основателей Центра прикладной политики в Софии, говорит, что проблема не ограничивается учебными заведениями Центральной Азии.
В исследовании 2018 года, опубликованном журналом International Higher Education, Милованович предостерег, что конфликт интересов становится «проблематичным, когда у чиновников есть финансовый интерес в секторе, который их лоббирует и за который они несут ответственность».
Милованович отметил, что министры образования Армении, Боснии и Герцеговины, Хорватии, России и Украины в 2016 году были замешаны в конфликтах интересов.
Заместители министров образования в Армении, Азербайджане, Хорватии, Молдове, Сербии и Украине, а также некоторые члены кабинета министров в Армении и Казахстане также были обвинены в конфликте интересов.
В исследовании говорится, что всё это варьировалось, начиная с наличия активной «коммерческой аффилированности» до ожиданий пройти через «вращающуюся дверь» [переход из государственного в частный сектор] и занять в университете оплачиваемую должность или позицию акционера после ухода с государственных постов.
Милованович обнаружил, что коммерческие связи с университетами также распространены среди руководителей ведомств более низкого звена в Армении, Азербайджане, Молдове, России и Сербии и, вдобавок к этому, среди занимающихся проблемами образования законодателей в Азербайджане, Боснии и Герцеговине, Северной Македонии, Молдове, Сербии и Украине.
ПРЕОБРАЗОВАНИЕ СОВЕТСКОГО НАСЛЕДИЯ
До советских времен на территории нынешнего Казахстана не было колледжей и университетов.
Советские плановики изменили это в середине 1920-х, создав пять государственных учреждений для инициации программы массового образования, направленной на подготовку учителей и специалистов.
Первым был создан Казахский государственный университет имени Кирова в Алматы, ныне Казахский национальный университет имени аль-Фараби.
Флагманский Казахский национальный университет имени аль-Фараби в Алматы — одно из немногих учебных заведений, полностью принадлежащих государству
На протяжении десятилетий это был единственный «классический» университет в Казахстане с множеством факультетов и кафедр. Он остается крупнейшим университетом страны и, как и несколько других школ советского наследия с «национальным» статусом, по-прежнему принадлежит государству.
Задача плановиков советской эпохи состояла в том, чтобы подготовить студентов, которые могли бы помочь в достижении задач СССР, включая такие цели, как всеобщая грамотность, а также приверженность идеологии Коммунистической партии.
С 1927 по 1932 год главные плановики создали еще 15 высших учебных заведений в Казахстане, которые расширили сферу образования, включив медицину и сельское хозяйство.
Советские руководители продолжали открывать новые учебные заведения до 1970-х годов с целью подготовить специалистов для работы в развивающихся отраслях Казахстана, таких как нефтегазовый сектор.
Когда в декабре 1991 года Казахстан провозгласил независимость от Советского Союза, в стране было в общей сложности 55 государственных высших учебных заведений, от профессионально-технических училищ и техникумов до университетов.
Но эти учебные заведения оказались невостребованными из-за своего советского наследия. Их упор на политическую идеологию изолировал их от международных тенденций в области образования.
Большинство из них испытывали трудности в связи с недостаточным финансированием и имели узкую специализацию, как, например, инженерное или педагогическое образование.
Назарбаев настаивал на том, что образование — ключ к преобразованию постсоветского Казахстана в глобально конкурентоспособную рыночную экономику.
Он и правительство начали амбициозные реформы, которые, по их словам, повысят качество высшего образования до международных стандартов, — начиная с регулятивных рамок.
Принятый в 1993 году Закон о высшем образовании позволил функционировать в стране частным колледжам и университетам, хотя им всё еще приходилось работать под контролем, унаследованным министерством образования с советских времен.
К 1996–1997 учебному году в Казахстане открылось еще 32 колледжа и университета. Большинство из них находились в частной собственности. В конце 90-х в стране было 114 высших учебных заведений.
Следующая крупная реформа была проведена в 2000 году, когда законодательство разрешило частичную приватизацию государственных учебных заведений, основанных в советское время.
Такая схема трансформировала большинство этих учебных заведений — за исключением тех, которые признаны «национальными» образовательными учреждениями, — в акционерные общества.
В то время как государство сохранило частичную собственность в рамках акционерной реформы, частные лица или компании получили оставшиеся акции.
Во многих случаях стоимость, уплаченная частными заинтересованными сторонами за акции, никогда не обнародовалась.
Акционерная реформа привела к резкому росту частично приватизированных учебных заведений в начале 2000-х годов.
Вместе с новыми частными образовательными учреждениями количество высших учебных заведений увеличилось примерно до 160.
Но Ан говорит, что недостаточное внимание к прозрачности учебных заведений и управлению ими привело к новым проблемам.
По ее словам, некоторые образовательные учреждения рассматривались как «фабрики дипломов», которые «существовали только для получения платы за обучение» и иногда даже не предлагали реальных занятий.
«По сути, люди просто платили за диплом об образовании» на обеих ступенях — бакалавриата и магистратуры, говорит Ан.
— Министерство образования обратило внимание на этот резкий рост числа учебных заведений и осознало, что такая огромная конкуренция с минимальным контролем качества контрпродуктивна. Таким образом, в 2010-х годах мы увидели сокращение количества учебных учреждений, работающих в Казахстане. В какой-то момент количество учебных заведений, действующих в качестве различных типов юридических лиц, сократилось на 20 процентов, — говорит она.
В последнее время при президенте Касым-Жомарте Токаеве, по всей видимости, вновь возвращаются веяния относительно большего количества учебных заведений.
В ноябре Токаев объявил, что его администрация хочет открыть как минимум 20 новых учебных заведений, специализирующихся на науке, технологиях, инженерии, математике и цифровых технологиях.
— Токаев сделал открытие новых [образовательных] учреждений приоритетом своей администрации, — говорит Ан, добавляя, что аналогичный процесс расширения идет полным ходом в Узбекистане, где президент Шавкат Мирзиёев диверсифицирует систему высшего образования.
Но Ан говорит, что реформы, которые действительно необходимы Казахстану, чтобы привести высшее образование в соответствие с международными нормами, — это «введение структур, делающих упор на такие аспекты, как прозрачность и управление, которые охватывают все уровни учебных заведений».
«Имеется много подставных компаний или [неизвестных] людей, и отсутствует информация» о владельцах некоторых частных учебных заведений Казахстана, говорит она.
— Безусловно, присутствует широкомасштабная коррупция, связанная с тем, как перемещаются или не перемещаются деньги — особенно через акционерные общества, где финансы учреждений не совсем прозрачны.
В акционерных обществах, по ее словам, нет четких правил относительно управления — правил в отношении того, «кто может входить в совет [попечителей], и конфликтов интересов», заключает она. «Это добавляет еще один уровень сложности к попыткам лучше понять финансы» и то, в чьих интересах принимаются решения.
Между тем на микроуровне в Казахстане предпринимаются меньшие шаги по установлению норм этической практики преподавания и обучения.
Одним из примеров является сеть, созданная известными университетами вокруг академических стандартов, известная как Консорциумы академической целостности.
Перевела с английского языка Алиса Вальсамаки.