Синьцзянским казахам хорошо известно имя 46-летней Жазиры Асенкызы, уроженки уезда Жеменей округа Алтай. Ее стихи и рассказы часто публиковали в местных изданиях, а некоторые — переводили на китайский язык. В 2017 году поэтессу задержали и отправили в лагерь политического перевоспитания. После освобождения, спустя полтора года, женщина уехала в Казахстан. История Жазиры Асенкызы от первого лица.
«ПОСТОЯННО ПОКАЗЫВАЛИ СИ ЦЗИНЬПИНА»
— Это было утром 3 мая 2017 года. Мы семьей пили чай дома. Позвонил парень-казах, который работает в уездной службе общественной безопасности в Жеменее, и попросил меня зайти к ним. «Возьмите паспорт», — сказал он. До этого я слышала, что у местных жителей собирали паспорта. Я подумала, что и у меня решили забрать паспорт, как и у других людей. Как только я пришла туда, меня заставили снять колье, бусы, серьги, забрали телефон. «У нас изменились порядки. Всё оставите у входа, заберете при выходе», — пояснили они. Потом попросили пароль от телефона. Включили телефон и проверили его содержимое. Когда прошла внутрь, надели на меня наручники и стали допрашивать.
Затем они пришли ко мне домой. В моей личной библиотеке было около полутора тысяч книг. В числе первых они выхватили Коран и книгу Шакарима и спросили, откуда они. Взяв в руки книгу Шакарима, спросили: «Что связывает тебя с этим ваххабитом?» Я сказала: «Это младший брат всемирно известного Абая, поэт и просветитель». «В то время все носили такие бороды. Он умер 100 лет назад», — засмеялась я. Они написали, что я «оказала сопротивление».
По сей день не могу найти ответ на вопрос, почему меня поместили в лагерь и почему освободили. Потому что с момента прибытия в лагерь было запрещено задавать три вопроса: «Почему меня взяли в заключение?», «Когда я выйду?» и «Почему здесь плохие условия содержания?».
Там были синие и красные пластиковые стулья. Мы садились на них. Сверху висел большой экран, с которого постоянно показывали визиты Си Цзиньпина в Африку и Саудовскую Аравию, достижения Китая. С утра до вечера нам говорили: «Мы станем ведущей страной в мире. Ведущим языком в мире будет китайский. Так что хорошо учите язык. В будущем вы будете гордиться тем, что родились на китайской земле».
«Я ВИДЕЛА, КАК ПОСЛЕ ПИНКА В ЩИКОЛОТКУ ПАДАЛИ 70–80-ЛЕТНИЕ ЖЕНЩИНЫ»
— В лагере сидели невинная молодежь, немолодые матери, пожилые женщины. Никто из них не знал, почему они оказались заключенными в лагерь. Один раз в день нас на час-полтора выводили во двор и заставляли делать упражнения для военных. Вы знаете, что 80-летние старики не то что выполнять такие упражнения, ноги с трудом передвигают. Я видела, как после пинка в щиколотку падали 70–80-летние женщины. «Неправильно делаешь», — делали им замечания, били по лопаткам за то, что старики «не могли стоять прямо».
В лагере была темная комната без окон. «Мы запрем вас в этой комнате, если не будете делать то, что скажут», — пугали нас. Там был железный стул, который называли «стулом тигра». Заковывали руки и ноги и на 72 часа сажали на этот стул. Мы спали на бетоне. Одеяла, которые давали подстелить, были такие тонкие, что местами просвечивались. Специально отключали отопление, в результате у меня появились боли в пояснице. Меня заставили стоять четыре часа без движения за то, что я сказала, что у меня болит спина и мне нужно к врачу. Тогда же я потеряла сознание и разбила голову при падении. Место перелома так срослось, что сейчас при нажатии чувствуется бугорок.
Нам там не хватало еды. Еда напоминала корм для животных. Картофель, морковь, капусту нарезали кусками и отваривали, предварительно не промывая их.
В лагере с нами были две молодые девушки-казашки, они были подругами, росли вместе с детства. Однажды они сидели вместе и беседовали. Охрана жестоко избила их, пиная ногами. «Что вы планируете? У нас есть приказ сверху. Даже если мы убьем вас, нам за этого ничего не будет», — говорили они, избивая их. В первый же день, когда я попала в лагерь, много плакала, ослабла и упала. Потому что они допрашивали меня, не давая еды в течение двух дней. Но я была в сознании. Тогда своими ушами слышала, как начальник тюрьмы сказал: «Если умрет, пусть умирает. За них спроса не будет».
Я не только писала, я занималась еще торговлей. У меня было три разных бизнеса: импортно-экспортная компания «Кырмызы», которая занималась отправкой мебели для дома в Россию, Казахстан, Кыргызстан и Монголию; кооператив «Селбестик» по производству казахской национальной одежды, приданого для девушек, туристических сувениров (там у меня в подчинении было около 30 работников, я привлекала к бизнесу домохозяек), и у меня был еще небольшой магазин по продаже промышленных товаров.
Интересно, что китайские власти, оправдываясь перед другими странами, говорят, что отправляют в центры людей, которые не знают китайского языка и не имеют профессии; занимаются их переподготовкой; дают им специальность; учат китайскому языку. Однако среди тех, кто находился в лагере, были учителя, госслужащие и даже те, кто учился только на китайском языке от начальной до старшей школы. Поэтому их слова о том, они «обучали их китайскому языку и бизнесу», звучат неуместно. Например, у меня было три разных дела. Я свободно говорю по-китайски. Если то, что говорят китайские власти, правда, то за что они меня тогда заключили в лагерь?
С 23 декабря 2018 года нас начали освобождать из лагерей. Меня освободили в полночь 25 декабря. После этого я находилась под домашним арестом в течение шести месяцев. 3 июня 2019 года я, оставив там свою 60-летнюю мать и двух младших сестер, словно убегая, перешла границу в казахстанском Зайсане.
Китайское правительство — это коммунистическая система. Там рукотворный бог. «Мы ваши боги, Си Цзиньпин. Идите по пути марксизма-ленинизма. Изучайте идеи Мао Цзэдуна. Мы те, кто вознесет вас на небеса и низведет в ад», — говорят они. Вот почему все меньшинства хотят бежать оттуда.
«КАЗАХСТАН ПОВТОРНО ВЫДАЛ ВИЗУ, ХОТЯ СРОК ВИЗЫ ИСТЕК»
Я благодарна властям Казахстана за то, что пошли на уступки — не только мне, но и всем тем, кто спасся от китайского гнета. Перед тем как попасть в лагерь, у меня была открыта виза в Казахстан на год, но я не успела пересечь границу. Я провела полтора года в лагере, и срок действия визы истек. Тем не менее Казахстан выдал мне визу на три года. Должно быть, подумали, что пусть едет, даже если это одна казашка. Во-вторых, мне дали гражданство в течение трех месяцев после прибытия.
Когда я впервые приехала из Китая и поселилась в Нур-Султане, мне позвонил парень, сказав, что он из комитета национальной безопасности. Он хотел побеседовать со мной о пережитом в китайском лагере. Мы встретились в кафе и проговорили почти четыре часа. Я рассказала всё, что со мной произошло, что я видела, что чувствовала. Наконец я поинтересовалась: «Почему вы спрашиваете об этом? Вы хотите помочь кандасам, находящимся в заключении в Китае?» Он ответил: «Нет, мы не можем вмешиваться во внутреннюю политику Китая».
Я сейчас ничем не занимаюсь. Мой бизнес в Китае встал, пока я была в лагере. Лагерь сломал меня духовно, материально, физически.
Во время январских событий за нами также пристально следили силовики, особенно за теми, кто побывал в лагере. Здесь есть люди. представляющиеся сотрудниками «комитета национальной безопасности». Они не называют своих имен и не дают телефонов. Они могут задержать вас в любом месте и задавать непонятные вопросы: «Что вам известно о январских событиях?», «Участвовали ли в них оралманы?». Честно говоря, я была оскорблена. Потому что, когда мы жили в Синьцзяне, там к нам относились как к пасынкам. Когда вернулись на родину предков, нас угнетают за то, что мы родились и выросли в Китае. Так куда нам идти?! Настанет ли когда-нибудь день, когда мы сможем жить беззаботно? Например, в мае я ездила в Германию на второй курултай Восточно-Туркестанского национального совета. Мне позвонили сами руководители и спросили, смогу ли я рассказать о пережитом в лагере. Я согласилась. По возвращении позвонил непредставившийся «сотрудник КНБ» и спросил: «Зачем вы поехали в Германию? Почему вы не получили разрешение от нас? Что там было сказано?» Должна ли я просить у них разрешения на выезд за границу, или я человек, совершивший преступление и не отбывший наказание? Ежедневно из Казахстана за границу выезжают десятки человек. Все ли они уезжают с разрешения КНБ?!
По прибытии в Казахстан я прошла медицинское обследование через общественный фонд «Международная правовая инициатива». Недавно пережила хирургическую операцию.
После выхода из лагеря я заметила, что забываю события, явления. Такая забывчивость наблюдается не только у меня, но и у всех, кто побывал в лагерях. Когда мы находились в лагере, нам сделали неизвестную прививку. Тогда нам сообщили, что делают уколы «для профилактики инфекционных заболеваний»...
Сообщения о том, что китайские власти притесняют коренных местных жителей Синьцзянского региона — уйгуров, казахов, кыргызов и представителей других народов, исповедующих ислам, начали поступать в 2017 году.
В 2018 году в ООН заявили, что почти миллион человек помещены в лагеря политического перевоспитания в Синьцзяне. Пекин, который первоначально отвергал эти обвинения, позднее объяснил их функционирование «борьбой с экстремизмом» и назвал лагеря «центрами по изучению языка и профессиональной подготовки». В отчете международных исследователей, опубликованном в конце июня 2020 года, говорится, что китайские власти вынуждают женщин в Синьцзяне пройти процедуру стерилизации или использовать контрацепцию с целью ограничить численность уйгуров и других преимущественно исповедующих ислам этнических групп, в том числе казахов.
США и страны Запада подвергают критике политику Китая в Синьцзяне. США стали первой страной, которая ввела санкции против Китая за его действия в Синьцзяне. Власти Казахстана, установившие экономические связи с Китаем, официально не давали оценок притеснениям мусульман в Синьцзяне, несмотря на давление общественности. Официальные представители неоднократно заявляли, что «ситуация в Синьцзяне — это внутренняя политика Китая».
В Казахстане группа лиц, утверждающих, что у них остались близкие в Синьцзяне, уже несколько лет ходит к зданию китайского консульства в Алматы и китайского посольства в Нур-Султане и требует освобождения своих родственников. В Казахстане их несколько раз привлекали к штрафам по обвинению в «нарушении закона о мирных собраниях».
Нуртай ЛАХАНУЛЫ, Радио Азаттык
