Отец погибшего матроса Егора Шкребца, который проходил срочную службу на крейсере "Москва", 21 августа опубликовал на своей странице во "ВКонтакте" пост "Вопросы, на которые нужно отвечать". Дмитрий Шкребец демонстрирует документы, попавшие к нему в руки, рассуждает о причинах гибели флагмана Черноморского флота и о том, кто виноват в случившемся.
Дмитрий Шкребец начал активно вести свою страницу 17 апреля, через 3 дня после гибели "Москвы", когда понял, что "что ложь про полную эвакуацию экипажа крейсера "Москва" в выпусках новостей не прекращается". О своём отношении к спецоперации Дмитрий говорить не стал, однако сказал, что сейчас для того, чтобы тебя "притянули", достаточно косо посмотреть на человека в военной форме.
Взрыв или задымление?
По официальной версии Минобороны России, 13 апреля в машинном отделении крейсера произошёл пожар, который привёл к детонации боеприпасов. Позже представитель Черноморского флота заявил Дмитрию, что сдетонировали ракеты "Базальт", которые находились на верхней палубе. В решении суда о признании Егора Шкребца погибшим сказано: "13 апреля 2022 года в 14:20 в 8-ом и 13-ом отсеках ГВРКР "МОСКВА" возник масштабный пожар, который приобрёл объёмный характер и им были охвачены отсеки с 3-го по 14-й".
"Из слов свидетелей я знаю, что в 14:20 произошёл взрыв с выбросом шквального пламени в районе столовой и камбуза, – рассказал Дмитрий Шкребец Радио Свобода. – Если мы будем говорить, что в 14:20 в тех отсеках случился пожар и одновременно с этим – взрыв и пожар в районе столовой и камбуза, которые находятся ближе к центру корабля, то мы получим странную картину. Если мы предполагаем попадание ракеты в район столовой или камбуза, то вот мы и получаем мгновенное возгорание, блокировку коридоров и дверей вокруг очага, чтобы повысить живучесть корабля. Соответственно, в некоторых местах пламя начинает бушевать. После этого огонь мог перекинуться и в район машинного отделения. Непонятно по взрыву боекомплекта – он находится на верхней палубе. Если бы пожар был где-то внутри, то сработала бы пожарная сигнализация, пожарная команда должна была бы заняться пожаротушением. Если бы у них это не получилось, они бы заблокировали очаги возгорания и спокойно приступили бы к эвакуации хотя бы срочников. Так что, исходя из всего этого, мне очевидно, что произошло нечто из ряда вон выходящее, к чему не был готов никто. Я на закрытом суде спрашивал у свидетеля: "С правого борта был заблокирован коридор номер 6. Что было с левого борта?" Отвечает: "Завалы". Завалы отчего возникли на левом борту в 14:20, если, как они говорят, пожар возник в машинном отделении?
Я уверен в том, что их можно было спасти, если они не погибли в момент взрыва
Дмитрий рассказывает, что вместе с его сыном Егором на камбузе в момент взрыва находились два человека. Один из них – Леонид Савин – ещё один матрос-срочник, смерть которого официально признана российскими властями. "Вместе попали на "Москву", вместе служили на камбузе, стали хорошими товарищами, вместе и погибли, – рассказывает отец. – Они вместе с моим сыном были у иллюминатора в момент взрыва. Это левый борт – как раз туда всё и прилетело… Ситуация абсурдная, надо сказать. Четыре человека (позже подошёл ещё один матрос из другого отсека), случается взрыв, открытого огня нет – это все в один голос на суде говорили, горела где-то проводка, а чёрный ядовитый дым поступал из других помещений. Как говорили свидетели, якобы именно Егор сказал, что нужно выбираться из камбуза и искать выход. Получается, что один человек выбирается через завалы (откуда они могли взяться?), второй – через мясной цех, а инициатор того, что нужно выбираться, – мой сын и Лёня Савин остались ещё немного подышать ядовитым дымом? Один из свидетелей находился на другом конце камбуза, его отбросило взрывной волной. Даже он выполз в ожогах, с открытой черепно-мозговой травмой из-под завалов, а Егор с Лёней были непосредственно около иллюминатора и первые приняли на себя удар. Этот же свидетель в первый же наш разговор в госпитале сказал мне: "Вы же понимаете, я был дальше всех". На вопрос, погибли ли Лёня с Егором сразу, он лишь кивнул головой. Буквально через неделю его версия уже изменилась. Я приехал в госпиталь задать пару уточняющих вопросов. Он спросил меня: "Хотите, чтобы я рассказал всё, как было?" Лицо у него при этом было как у школьника, который хорошо заучил урок и готов ответить. Уже Егор жив и Лёня жив, хотя до этого он говорил, что у Лёни вроде бы руку оторвало…
Склоняюсь к тому, что спасательная операция не проводилась
Позже мне дали почитать письменные показания двух свидетелей. Там речи о Савине и вовсе не было, и на руку он не жаловался. Видно, что с людьми просто поработали. Я на суде спрашивал, откуда появился дым на камбузе. Свидетель мне отвечает: "Ну, меня отбросило, я потерял сознание и не помню…" Чем его отбросить-то могло, дымом, что ли? Я уверен в том, что их можно было спасти, если они не погибли в момент взрыва. Раненых и живых, которые были заблокированы в помещениях, спасти можно было. Если свидетели, которые вылезли из камбуза, говорят, что их никто не встречал. Они сообщили сослуживцам, что на камбузе остались люди. Даже если были заблокированы двери, спасатели могли бы пробраться так же, как и свидетели. Два парня в ожогах, с травмами выбрались, а здоровые лбы, моряки, не смогли пробраться. Или спасательной операции вообще не было, или же тела были в таком состоянии, что не было возможности даже их эвакуировать. Я склоняюсь к тому, что спасательная операция не проводилась как таковая. Кто-то сам вылез, кого-то увидели случайно. Дело в том, что если сразу признать, что были погибшие, то мы затребуем тела, а на телах будут следы того, что ребята, допустим, погибли в результате взрыва. Потом придётся отчитываться, рассказывать о том, кто и как погиб. А когда люди узнают, что пожар был в машинном отделении, а матросы погибали на камбузе, возникнут вопросы. Проще никого не найти и пустить корабль на дно. Я уверен только в одном, что если бы корабль доставили в Севастополь, то никаких тайн бы не было".
Секретные материалы
Дмитрий Шкребец утверждает, что он получил в своё распоряжение документы под названием "Справка-доклад по состоянию ГРКР "МОСКВА" на 10 февраля 2022 года". По его словам, в документе "детально описано состояние всех узлов, агрегатов, радиолокационного оборудования и всего вооружения, количество топлива и запасов корабля; даты прошедших и будущих проверок всех составляющих флагмана, количество материальных средств, запасов корабля и боезапаса, даты их погрузки".
Выдержки из текста:
"Ограничения в боевом использовании: система дистанционного управления общесудовой и противохимической вентиляцией "Ладога -64" (приказ Командующего Черноморским флотом №1313 от 24.09.2020 г.)
Ограничения в боевом использовании: система автоматического управления и сигнализации противопожарной, водоотливной и балластной систем "Каспий-64" (приказ Командующего Черноморским флотом №1313 от 24.09.2020 г.)" и т. д.
Крейсер "Москва" должен был пройти глубокую модернизацию или превратиться в музей, что было бы предпочтительнее
Дмитрий отвёз документы в управление ФСБ при Черноморском флоте в Севастополе. Там у него спросили, показывал ли он кому-то из силовиков эти документы. Позже копии документов забрали. Через пару дней Шкребцу позвонили и сказали, что документы могут оказаться поддельными.
В военной прокуратуре сказали, что документы настоящие, но пятилетней давности, хоть и даты в них "свежие".
Дмитрий считает, что если всё изложенное в документах правда, то крейсер "Москва" должен был пройти глубокую модернизацию или же превратиться в музей, что было бы предпочтительнее, учитывая возраст крейсера.
О том, что в зоне боевых действий делали срочники. Встреча с командующим Черноморского флота
"Москва" вышла в море 10 апреля. Дмитрий рассказывает, что он предчувствовал, что корабль направится именно в Северо-Западную часть Чёрного моря, однако он был уверен, что раз сын служит не на простом корабле, а на флагмане Черноморского флота, то он хорошо защищён системами ПВО, кораблями поддержки и авиацией, а военные спутники в свою очередь наверняка "обшарили" всё побережье в прилегающих районах. "Не знаю, чем можно объяснить желание подобраться поближе [к берегу]. Может, хотели высадить десант?" – размышляет Дмитрий.
Он подсчитал, что корабль в момент пожара находился примерно в 150 километрах от Одессы. Офицер из военной прокуратуры рассказал Дмитрию, что за крейсером наблюдал беспилотник.
Всё, Ира, наша жизнь больше никогда не будет прежней
"24 февраля меня разбудили телефонным звонком, – вспоминает Дмитрий Шкребец. – Это было где-то в 6 часов утра. Я сразу не понял, что происходит. Помню, что сел на кровать и сказал жене: "Всё, Ира, наша жизнь больше никогда не будет прежней". На следующий день, когда мы уже увидели крейсер возле острова Змеиный, всё стало ясно. 24 апреля прошла встреча с командованием Черноморского флота. Там был сам Осипов (Игорь Владимирович Осипов – командующий Черноморским флотом. Ныне снят с должности. – Прим. РС). С их стороны было не менее 10 человек: замы, люди из военной прокуратуры, сотрудники ФСБ и психологи, если кому-то станет дурно. Тогда нам и сообщили, что сын не числится в списках живых и раненых. На горячей линии Минобороны нам продолжали врать о том, что все живы. Когда уже в мае им сказали, что Черноморский флот официально признал ребят пропавшими без вести, они ответили дословно: "Да, они прислали нам подтверждающий документ в электронном виде, но мы не смогли его открыть". Это что, издёвка была какая-то? На вопрос о том, почему срочников не сняли с корабля, Осипов ответил, что на корабле есть посты, на которых могут нести службу моряки-срочники, и что в некоторых случаях допускается их участие. Я тогда сказал командующему: "Вы первый, кто должен ответить за случившееся". Я не знаю, способен ли он понять, что такое – потерять сына. Люди, которые сидели рядом с ним, пытались создать атмосферу, чтобы мы почувствовали себя не одинокими. В общем, не знаю, насколько это всё было искренне".
Дмитрий Шкребец рассказал Радио Свобода, что помимо командующего Черноморским флотом Осипова с должностей были сняты командир части и его помощник (предположительно, речь идёт о воинской части 84201).
Он планирует добиваться того, чтобы к годовщине гибели "Москвы" в Севастополе был построен мемориал с именами погибших. "Раз уж власть не удосужилась принести хоть какие-то соболезнования, как это сделали после гибели "Курска", пускай хотя бы сделают мемориал – мы будем рады, – говорит Дмитрий Шкребец. – Я буду продолжать по крупицам собирать информацию и всячески способствовать тому, чтобы восстановилась общая картина произошедшего. Это поможет заставить людей, знающих правду, перестать молчать".
Евгений Легалов, Радио Свобода
