Казахстан через референдум, который вызвал много вопросов, всё же получил «зеленый свет» на строительство АЭС, и теперь внимание обращено на то, какая страна будет ее возводить.
В правительстве высказались в пользу международного консорциума компаний, добавив, что окончательное решение будет принято не раньше следующего года.
Если страна полностью проигнорирует российский «Росатом», это пойдет вразрез с глобальной тенденцией.
На фоне войны в Украине и возросшей дипломатической изоляции Москвы проекты в области ядерной энергетики в зарубежных странах стали еще более важной частью усилий России по сохранению влияния на международной арене.
В статье о российской «дипломатии в области ядерной энергетики», опубликованной в прошлом году, ученые из Норвежского института международных отношений утверждали, что ядерная энергетика может стать «козырем России в мире декарбонизации», который «упускают из виду».
Ставки высоки, и Кремль, несомненно, ожидает, что его партнеры в Центральной Азии, испытывающие дефицит энергии, пойдут на сотрудничество. Узбекистан уже подписался на небольшую атомную электростанцию, строить которую будет «Росатом». В Кыргызстане обдумывают развертывание АЭС еще меньшей мощности.
Но в какую цену, не только в денежном эквиваленте, может обойтись рост влияния «Росатома» в регионе?
«Центральная Азия занимает особое место в российской дипломатии в области ядерной энергетики из-за постсоветского наследия, а это означает, что операции «Росатома» в регионе проще и глаже, чем где-либо еще — нет языкового барьера, есть институциональные и личные контакты, восходящие к советским временам», — говорит Азаттыку соавтор статьи Кацпер Шулецки.
В этом смысле, считает он, «атомная энергетика может стать элементом поддержания [Россией] заметного экономического и символического присутствия в регионе».
В то же время проекты в области атомной энергетики могут создать «жесткую зависимость» для принимающих стран, если ее доля в общем производстве электроэнергии станет значительной. При этом создаются риски безопасности, которые являются уникальными для ядерной энергетики, утверждал Шулецкий.
«У некоторых рисков, которые мы рассмотрели [в статье], таких как саботаж, низкая вероятность возникновения, но потенциально очень разрушительные последствия», — сказал он.
«РОСАТОМ» ШАГАЕТ ПО ПЛАНЕТЕ
Согласно отчету о состоянии мировой ядерной промышленности (WNISR) за 2024 год, «Росатом» является основным строителем и экспортером реакторов. «Он поставляет 26 из 59 строящихся по всему миру энергоблоков по состоянию на середину 2024 года», — говорится в докладе.
По крайней мере 20 из этих энергоблоков строятся за пределами России, среди клиентов — Бангладеш, Китай, Египет, Индия и Турция.
И хотя атомная энергетика в целом потеряла свою долю в мировом производстве после аварии на Фукусиме в 2022 году, Россия остается «без стеснения ядерной», как пишет Всемирная ядерная ассоциация, которая продвигает этот вид энергетики на международном уровне.
Нетрудно понять, почему.
Счета за атомные станции внушительные и, по-видимому, растут.
АЭС «Аккую» мощностью 4,8 гигаватт (ГВт), которую Росатом начал строить в турецкой провинции Мерсин в 2018 году, в СМИ обычно называют объектом стоимостью 20 миллиардов долларов.
Но еще в июне генеральный директор «Росатома» Алексей Лихачев оценил стоимость станции, которая будет поставлять около 10 процентов от общего объема электроэнергии Турции, в 24–25 миллиардов долларов.
Стоимость объекта мощностью 2,2 ГВт в Бангладеш составляет 12,65 миллиарда долларов, при этом большая часть финансирования поступает за счет российского кредита. Соглашение об этом объекте было достигнуто в 2011 году, строительство началось только в 2017 году.
Как только результаты референдума в Казахстане стали известны, вице-премьер Роман Скляр признал, что стоимость станции, которую его правительство обязуется реализовать, с 10–12 миллиардов долларов из-за инфляции может вырасти на 50 процентов в течение следующего десятилетия.
Хотя «Росатом» продолжает агрессивный поиск клиентов, некоторых из них он потерял в результате войны.
В 2022 году финский консорциум Fennovoima объявил, что выходит из запланированного совместного проекта по строительству реактора, сославшись на задержки и возросшие риски из-за войны на Украине.
«Росатом» не подвергся прямым санкциям, но некоторые из его цепочек поставок были затронуты, что привело к задержке проектов.
Похоже, эти риски волнуют и политиков в Центральной Азии.
Скляр заявил, что Казахстан включит «пункт о санкциях» в любое соглашение по атомной электростанции, но не указал конкретно на Россию.
Между тем, Узбекистан тоже воплощает свои планы в области ядерной энергетики.
В 2018 году во время визита в Ташкент президента России Владимира Путина две страны заложили основы для строительства атомной электростанции с предполагаемой мощностью 2,4 ГВт, что составляет около одной пятой энергетических потребностей Узбекистана. Она должна была обойтись в 11 миллиардов долларов.
Проект так и не сдвинулся с мертвой точки. Когда в начале этого года Путин и Шавкат Мирзиёев подтвердили новую сделку с «Росатомом» о строительстве АЭС, речь шла уже о станции, которая будет включать шесть ядерных реакторов мощностью всего 55 мегаватт каждый.
К РАЗГОВОРУ О КОНСОРЦИУМАХ
Кыргызстан заявил в 2023 году, что он также ведет переговоры с «Росатомом» о сравнительно небольшом ядерном объекте с заявленной мощностью 110 МВт.
Но в мае заместитель министра энергетики Таалайбек Байгазиев заявил, что только подготовка специалистов и закладка фундамента для такого проекта займет целое десятилетие. Одновременно, как ожидается, в течение двух лет «Росатом» завершит в этой стране свой первый зарубежный проект по ветроэнергетике — ветровую электростанцию мощностью 100 МВт в Иссык-Кульской области Кыргызстана.
Хотя дефицит электроэнергии в Кыргызстане и Узбекистане более серьезный, он также становится проблемой и в Казахстане, власти которого твердо убеждены, что ядерная энергетика является важной частью решения.
На этой неделе, после того как официально озвученные результаты референдума 6 октября показали, что более 70 процентов избирателей проголосовали «за» строительство атомной электростанции, чиновники, начиная с президента Касым-Жомарта Токаева, вновь заявили, что страна отдает предпочтение «международному консорциуму» для строительства станции.
Скляр добавил, что такой консорциум будет состоять «не более чем из пяти стран», эта цифра, предположительно, включает Китай, Францию, Россию и Южную Корею — страны, которые уже проявили официальную заинтересованность в строительстве объекта, — а также сам Казахстан.
Идея международного консорциума соответствует желанию Казахстана найти общую почву для стран-партнеров в условиях чрезвычайно высокой геополитической напряженности.
Тем не менее, даже если отбросить сложности, которыми чревато объединение конкурентов, атомные электростанции строят не совсем таким образом, говорит Майкл Шнайдер, координатор и издатель обзора отрасли WNISR 2024 года.
«Да, проекты атомной энергетики являются международными, и часто в них могут быть вовлечены сотни компаний, — говорит Шнайдер. — Но главный вопрос всегда в следующем: «Кто будет ответственным строителем, который возьмет на себя инвестиционный риск?» Пять компаний с 20-процентной долей каждая в проекте? Так не бывает».
Из тех компаний, которые упоминаются в связи с проектом — китайская CNNC, французская EDF, южнокорейская KEPCO и «Росатом», последняя — «единственная, успешно выигрывавшая иностранные контракты на строительство реакторов в последнее время», добавляет Шнайдер.
Казахстанское правительство заверяло тех, кто опасается, что АЭС может стать инструментом манипуляций, с помощью которого иностранная держава будет оказывать влияние на страну, что вопрос «исключительно коммерческий, а не политический».
«Выбранная компания или группа компаний будет участвовать только в строительстве, а не в эксплуатации», — настаивали чиновники.
Шнайдер утверждает, что все не так просто.
«Во-первых, приобретение атомной электростанции само по себе является политическим вопросом. Во-вторых, каждая конструкция энергетического реактора весьма специфична, его нельзя эксплуатировать без технической помощи со стороны поставщика, — сказал Шнайдер. — Операторы даже обучаются для отдельных моделей реакторов и не могут просто перейти от одной к другой. Обучение автономных операторов занимает годы».
