Последние числа декабря – традиционное время подведения итогов уходящего года. Для российской экономики начатая в феврале война против Украины и последовавшие за ней международные санкции стали своего рода чертой, пересечение которой предопределила не столько даже количественные, сколько качественные изменения. Чертой, даже вернуться к которой не получится при всем желании – какие бы чудеса ни происходили в самых верхних эшелонах российской политической власти.
Если ориентироваться исключительно на официальную статистику, можно констатировать, что катастрофы, которую ожидали в феврале-марте все – от российских чиновников до западных аналитиков, – пока не случилось. Последовавший за вторжением российских войск на территорию Украины взлет цен на сырье помог "переварить" и поэтапно вводившиеся финансовые ограничения, и арест международных активов российского Центрального банка.
Шло обвальное снижение российской доли на европейском рынке углеводородов
Даже с учетом того, что российские нефтяные компании практически с самого начала войны вынуждены были продавать сырье со скидкой в 30–35 долларов за баррель к североморской смеси Brent, цены в первом полугодии были достаточно высоки. Они позволяли обеспечить и российский бюджет, и поставку товаров, которых страна лишилась из-за санкций и ухода международных компаний, – через Китай, Турцию, Грузию и другие страны, не устоявшие перед соблазном заработать на так называемом "параллельном импорте".
Еще один фактор, который помог смягчить вызванный войной и санкциями шок, – необычно высокие запасы на складах потребительских товаров, комплектующих, запчастей. Делались они из опасений очередной волны коронавируса, которая, как и в 2020 году, и в начале 2021-го, могла привести к новым перебоям в поставках импорта.
Добыча, по данным "Газпрома", к началу декабря снизилась почти на 20 процентов
Тем не менее, уже в конце июня ситуация на сырьевых рынках начала меняться не в лучшую для российских экспортеров сторону. Цены на нефть развернулись, и в конце августа стоимость барреля Brent окончательно ушла ниже 100 долларов. Параллельно с этим шло обвальное снижение российской доли на европейском рынке углеводородов. Добычу нефти еще удавалось удерживать за счет наращивания поставок в Индию и Китай ценой беспрецедентных скидок. А с газом получилось хуже – добыча, по данным "Газпрома", к началу декабря снизилась почти на 20 процентов по сравнению с тем же периодом прошлого года.
Неприятный для российских властей сюрприз заключается в том, что Европа гораздо быстрее приспосабливается к "драматическому" снижению поставок российских углеводородом, чем кто бы то ни было мог предположить еще год назад – в конце 2021 года (когда, собственно, и начинался европейский энергетический кризис).
Война заложила под российскую экономику еще как минимум две "бомбы замедленного действия"
В сухом остатке можно констатировать, что Россия безвозвратно потеряла свою долю на европейском энергетическом рынке. Более того, из-за санкций российский нефтегазовый сектор лишился доступа к передовым западным технологиям, в результате чего сектор в обозримом будущем будет переживать технологическую деградацию, снижение производства и падение эффективности.
Впрочем, война лишь обострила и значительно ускорила процессы, с которыми российский нефтегазовый сектор и без того столкнулся бы в процессе энергетического перехода. Война заложила под российскую экономику еще как минимум две "бомбы" замедленного действия, обезвредить которые пока не представляется возможным.
Первая – демографическая. Человеческие потери в зоне боевых действий и массовая эмиграция из России людей трудоспособного возраста резко осложнили и без того серьезный кризис, связанный с непосильной нагрузкой на поколение 90-х годов – самое малочисленное поколение после Второй мировой войны. Хуже того, одобренные Путиным в конце года планы Министерства обороны довести штатную численность Вооруженных сил до полутора миллионов человек только усугубляет уже возникший в производительных секторах экономики острый дефицит рабочих рук.
Решить проблему за счет ускоренной модернизации и роста производительности труда в условиях технологических ограничений со стороны развитых стран невозможно. "Шефская помощь" со стороны Китая, зависимость от которого выросла за время войны кратно, тоже имеет свои пределы и ограничения. Да и интересна Россия Китаю лишь до тех пор, пока на мировом рынке существует дефицит сырья, которое российские компании могут поставлять с большими скидками. Сейчас же рыночная ситуация, мягко говоря, этот интерес никак не стимулирует.
Все это чревато обвальным падением пенсионной системы и системы социального обеспечения
Наконец, за относительно терпимыми статистическими показателями российской экономики кроются структурные изменения, которые заключаются в резком наращивании военного производства (оружия, снаряжения и обмундирования и всего прочего, что потребляет воюющая армия) в ущерб обеспечению потребительского рынка.
Все это чревато обвальным падением пенсионной системы и системы социального обеспечения либо галопирующей инфляцией, которая ударит по тем же самым категориям – пенсионерам, семьям с детьми, инвалидам.
Вторая "бомба" – варварское разрушение гражданской и критической инфраструктуры Украины, которое после взрыва на Крымском мосту приобрело систематический и целенаправленный характер.
Ракетно-бомбовые удары наносятся в том числе и по территориям, которые российские власти объявили "своими", но не могут захватить или удержать. Даже восстановление аннексированных областей Украины – уже непосильная ноша для российской экономики в условиях, когда на иностранных инвесторов рассчитывать не приходится. Происходить все будет (если будет) за счет денег "старых" российских регионов.
При этом весьма велика вероятность того, что основное бремя восстановления вообще всего, что было и будет разрушено, ляжет в целом на Россию. Это, с одной стороны, было бы справедливо – кто рушил, тому и восстанавливать. Но с другой стороны, это бремя ни для одной страны мира не было бы посильным. И тут уже на горизонте маячит опыт Германии после Первой мировой, экономика которой сначала была подорвана войной, а потом совсем рухнула под бременем непосильных репараций.
Максим БЛАНТ, Радио Свобода
