36-летний Роман несколько лет назад жил в одном из российских регионов. Фамилию и название родного города он просит не указывать — чтобы не навредить оставшимся там родственникам. Сейчас Роман живет в Киеве и помогает одиноким старикам, пережившим российскую оккупацию, — возит в деревни продукты, собирает деньги на ремонт разрушенных домов. Об этом он пишет в своем блоге, и теперь к помощи подключились сотни людей по всему миру.
Интервью с Романом пришлось переносить несколько раз — в середине декабря Киев бомбили российские военные. Были проблемы с электричеством и связью. Когда наконец удалось созвониться, Роман рассказал, что, как и все в городе, сейчас сидит без света.
— Недавно ночью прилетели 35 дронов, 30 из них сбили, пять куда-то попали. Все, света нет почти целый день. Вчера включили свет в час ночи, а утром в начале одиннадцатого уже выключили. Света нет больше семи часов, и когда его включат, непонятно. А когда нет света, у нас нет отопления, воды, не работают лифты, сидишь в бетонной коробке, — рассказывает Роман.
Роман, его жена Мария и дочка Полина, которой всего полтора месяца, живут в квартире на 24-м этаже в центре Киева. Когда покупали ее, очень радовались панорамному виду. Но сейчас это скорее минус: лишний раз на улицу не выйти, страшно с ребенком застрять в лифте, если пропадет свет.
— При массированной атаке нужно спускаться в подвал, но это если свет есть. Если нет — то ты даже физически не сможешь оперативно спуститься. Поэтому во время воздушной тревоги мы стараемся выходить в общий коридор к лифтам, там более-менее безопасно, — говорит Роман.
Полина родилась 7 ноября. За первые две недели родители смогли искупать ее всего дважды — не было возможности набрать ванну горячей воды. Водяной насос работает от электричества, как и отопление. Сейчас, когда на несколько часов в сутки свет дают, Роман на полную включает кондиционер и теплые полы, чтобы прогреть квартиру. Для готовки он купил походную газовую горелку с запасом баллонов. Одного баллона хватает, чтобы пару раз сварить пельмени. Интернет-роутер и другие приборы работают от аккумулятора.
— Дома горит торшер, периодически мы включаем маленький телевизор — чтобы что-то бормотало. Просто так в темноте сидеть не очень, — говорит он. — Сейчас все стараются как-то выживать. Кто-то сидит в темноте со свечками, кто-то ходит в пункты помощи в шаговой доступности, где можно согреться, набрать кипятка. Кто-то уезжает в села. У меня тесть с тещей живут в частном секторе. И если света нет больше 24 часов, мы едем к ним — у них есть газ и печное отопление.
Украинское слово «лють»
В Киев Роман приехал в 2013 году по приглашению украинской туристической компании. Тут познакомился со своей будущей женой. И через пару лет перебрался в Украину насовсем.
О жизни в Киеве во время войны Роман пишет в своем блоге в телеграме. Вот уже десять месяцев его блог — окно в жизнь военного города для тысяч человек со всего мира.
«На вокзале Киева ёлку установили. Чтобы не тратить электричество на гирлянды, запитали их от динамо-машины. Хочешь селфи с ёлкой — крути педали», — рассказывает Роман.
«Такая обстановка на районе. Света нет с 9:30. Поход в магазин превращается в целую экспедицию. На улице сыро и пахнет ненавистью к России», — пишет он.
— Я, вообще, белорус, но долгое время жил в России, — говорит Роман. — Какое сейчас отношение к русским в Украине? Есть такое украинское слово — лють, больше похоже на ярость, когда ты, сжав зубы, провожаешь взглядом ракету, пережидаешь опасность и дальше делаешь то, что нужно, для себя, семьи, победы. Вот оно больше подходит. Сегодня многие, не стесняясь, говорят, что нужно обстреливать территорию России. И иногда приходится проводить политинформацию, объяснять: чем мы тогда будем отличаться от тех, кто стреляет по нам?
В марте, чтобы не сойти с ума от войны и сидения в бомбоубежище, семья занялась волонтерством. Роман с друзьями готовили обеды для машинистов поездов, эвакуирующих население. А Маша с коллегами из турбизнеса вывозила из Киева женщин и детей. Тогда же выяснилось, что у них будет ребенок.
— Это был настоящий квест — не работали аптеки, больницы, невозможно было сделать тест, я бегал по всему району, искал хоть какую-то рабочую аптеку, — вспоминает Роман. — В марте недалеко от Киева бабахала артиллерия. Было страшно. Мы родителям долгое время не говорили, чтобы они не переживали, — время было такое. Мы тогда сразу обсудили все варианты. Конечно, мне было бы спокойней, чтобы Маша с тещей и Полиной уехали, но Маша категорически отказывается уезжать без меня. А я уехать не могу — я считаю, это будет предательством. Думаю, я и тут пригожусь.
В апреле украинская армия освободила несколько деревень в пригороде Киева, среди которых — Гребельки и Бервица. Многие местные жители поспешили выехать. В селах остались старики и инвалиды, которым некуда деваться. Роман с друзьями отправились по селам, чтобы узнать, кому здесь нужна реальная помощь.
«Ехали без предварительных договоренностей. Просто искали людей в полупустом разрушенном селе. Первый дом — пожилая пара, на заборе у которых россияне оставили надпись "Спасибо за гостеприимство". Двор разрушен бэтээром, часть окон в доме выбиты взрывной волной и наспех заколочены пленкой, забор посечен осколками. Настроение у дедушки подавленное, но держится. Дальше был дом дедушки, который полностью обокрали россияне… Встретили на улице бабушку в горчичном платочке. Ее сына расстреляли в тот же день, когда россияне зашли в село. Соседи похоронили его во дворе, а мать смогла перезахоронить сына по-человечески только 40 дней спустя. Разрытая могила до сих пор видна с дороги… Бабушка с палочкой на скамейке, рассказавшая, что оккупанты выпили все вино, которое было в погребе, мужчина, в красках описавший, как хоронил убитого соседа во дворе, когда вокруг все грохотало, старенький дедушка с обветренным лицом рассказал, что похоронил зятя, а его дом спас растущий у забора орех, от которого отрекошетил снаряд. Тихонько спросил нас: "Хлопцы, война ведь скоро закончится?" » — так описал Роман свои первые поездки в села.
После каждой такой поездки он долго приходил в себя — слишком много горя.
— Это был полный коллапс — дома полуразрушенные, окон нет нигде, люди ходят как зомби. Бабушки практически все контуженные — во дворах стреляли танки, — вспоминает Роман. — Люди рассказывали страшные вещи — во время оккупации в хатах жили по 20–30 человек без возможности выехать. Там происходило примерно то же, что в Буче и Ирпене, — людей расстреливали, мучили, держали по 40–50 человек в подвале, давали литр воды на всех, не кормили. У нас несколько бабушек, которые помнят еще немецкую оккупацию, — так вот, по их словам, немцы были почеловечней, детям и конфет могли дать, и хлеба. А русские, хорошо, что хоть стариков не трогали.
По словам местных, россияне заняли все приличные дома. У населения забирали все, что можно — еду, одежду, обувь. «Как бабушка одна сказала — даже чеснокодавку забрали».
У жительницы села Бервица Надежды Ивановны во время оккупации российские солдаты убили сына — на ее глазах. Она похоронила его за домом.
— Первый раз, когда мы приехали, еще могилу было видно. Она перезахоронила его только после деоккупации. Второго сына ранили в шею. Сейчас он трудоспособный, ситуация стабильная. Но им нужна помощь. В том числе психологическая, — говорит Роман.
Роман понял, что помощь нужна именно здесь, в этих крошечных селах, где осталось по несколько десятков стариков и где теперь так много горя. Вместе с друзьями и женой он начал привозить сюда продукты и вещи первой необходимости. В блоге он вспоминает, как «раздавали пакеты оглохшим от стрельбы и взрывов бабушкам, одинокому мужчине после инсульта, старушке, на вид лет под сто, в огороде которой россияне нарыли окопов, а она теперь граблями пытается их закопать».
— Мы начали привозить семьям какие-то продукты, и первые несколько месяцев все старики были очень закрытыми, брали наши пакеты — и домой. А сейчас все совсем по-другому. Наши поездки к ним это как терапия. И тут даже не в продуктах дело — они нас ждут. Надежда Ивановна нам пирожки печет, чем-то занимается. У нее есть какой-то стимул жить. И дальше заниматься огородом — ведь надо Роме передать кабачков…
Дом для бабушки
Теперь каждое воскресенье у Романа и его друзей проходит одинаково. Они берут продуктовые пакеты и отправляются в отдаленные украинские деревеньки. Здесь их ждут в 40 домах — в основном старики и несколько многодетных семей.
За последние месяцы они привезли им больше тысячи пакетов — с крупами, тушенкой, макаронами, маслом, сладостями. Ассортимент варьируется: в «мясном пакете» — колбаса и сосиски, в «рыбном» — баночка селедки и консервы. За лето жителей деревень обеспечили такими запасами продуктов, что они могут автономно зимовать, если дорогу сильно заметет или размоет, а осенью такие случаи уже были. По словам Романа, цель — сэкономить деньги стариков, чтобы хотя бы на продукты им тратиться не приходилось.
Но главное для одиноких людей — общение. По воскресеньям ребят здесь ждут как родных. В ноябре Роман пропустил одну поездку к «своим» старикам. Но на него никто не обиделся — о причине в деревне, конечно, уже знали: на свет появилась Полина. В следующее воскресенье из сел Рома возвращался «как с ярмарки», нагруженный пирогами, грибами, яблоками, домашним коньяком.
— Они всегда стараются отблагодарить. Летом они прямо расцветали, тащили все — ягоды, овощи, осенью картошку — в каждом доме предлагают, уже не знаешь, куда девать эту картошку, — смеется Роман. — И не взять нельзя, некрасиво! Для нас они уже как родственники. И мы для них уже родные.
Неожиданно оказалось, что внести свою лепту в помощь старикам хотят многие. Киевлянка Ольга сообщила, что хочет печь для них — и теперь в каждый пакет, отправленный в деревню, старается добавлять по кусочку домашнего пирога. А соседские мальчишки, узнав от Романа про детей из многодетной семьи, оставшихся без игрушек, тут же провели ревизию своих запасов, чтобы поделиться.
Благодаря блогу Романа его частная волонтерская инициатива обрела масштаб — десятки людей со всего мира начали активно отправлять донаты. Суммы приходят самые разные — от нескольких долларов до нескольких тысяч. Что очень кстати — одиноким старикам нужна не только еда — на нее Роман с друзьями всегда скидывались сами — но и дрова, ремонты крыш, новые окна.
Роман вспоминает, как в одном из сел местный житель показал осколки, которые продырявили его хату — он насчитал 72 дыры. Его соседка такие дырки в стенах просто заклеила скотчем. Стены, говорит, это не так страшно. Хуже всего с крышей, которая снизу пестрит отверстиями и больше похожа на дуршлаг.
«На видео — бабушка Катя. Она живет в селе Бервица, ей 76 лет. Во время битвы за село она пряталась в подвале с картошкой. В какой-то момент снаряд прилетел в 15 метрах от входа в подвал и разнес сарай, дровянку и летнюю кухню. Осколки посекли крышу, выбили окна и наделали дыр в стенах старенького дома. После деоккупации Бервицы крышу ей перекрыли, окна забили пленкой, а дырки в стенах она сама замазала глиной. Так и собиралась зимовать», — написал Роман в блоге и сразу же получил отклик.
Бабушка Катя с марта сидела в тёмной хате, с оборванными проводами и пробитым осколками столбом. Ей помогла Армина из Мексики, которая перевела тысячу долларов. На эти деньги в бабушкин дом поставили новые окна, все починили, и теперь Новый год она встретит со светом, дровами и новыми окнами, говорит Роман. Армина Вольперт, которая помогла бабушке Кате, — бывший почетный консул России в штате Кинтана-Роо (Мексика), она занимала эту должность с августа 2016 года. 24 февраля 2022 года она заявила, что больше не может представлять Россию, поскольку не разделяет принципы и ценности правительства страны.
Дом еще одной деревенской жительницы был разрушен снарядом, от него остались лишь стены. Подписчики блога собрали деньги на утепление пристройки, в которой сейчас живет бабушка Рая.
— Бабушка категорически не хочет уезжать из села. Ее дети своими силами на последние деньги летом построили ей какие-то бытовки, из подручных материалов, из стекол от теплицы. И бабушка жила в этих условиях. Нам о ней рассказали в одном из наших сел. Мы заехали, увидели, что нужно хотя бы утеплить дом, чтоб она зиму пережила, — говорит Роман. — Собрали ей деньги, закупили материалы.
Половина читателей блога — из Европы и США. Остальные — украинцы. Среди тех, кто хочет помочь, есть и довольно много россиян.
— То, что помогают россияне, как раз для меня не странно. Практически каждый день они пишут мне в блог слова благодарности, что можно хоть как-то помочь — потому что сейчас безопасно помочь Украине из России невозможно. А люди ищут такую возможность. Как они сами пишут — они чистят карму таким образом, совесть свою, — говорит Роман. — Они пишут мне огромные тексты, с объяснениями, извинениями. Люди изливают душу, не надеясь получить обратную связь. Но я всегда всем отвечаю, благодарю, общаемся. Когда случаются обстрелы — ситуация обостряется. Обстреляли Киев, люди вечером прочитали новости и пишут о своих чувствах и переживаниях. Кто-то пишет о своих «партизанских делах» — как на остановках и в лифтах по ночам пишет «Слава Украине!». Люди делают, что могут.
Сейчас важно отремонтировать еще несколько крыш. И множество окон — старые рамы в деревенских домах вылетают от первого же хлопка, и люди в холода остаются без стекол . Есть и проблема с дровами — пенсий стариков не хватает на их покупку. И тут-то важна помощь волонтеров.
— Это вообще большая проблема — раньше старики заказали дров, и им привезли из соседнего леса. А сейчас туда не пускают военные — где стояли российские войска, там осталась куча растяжек и всяких сюрпризов. И теперь дрова везут из других лесов, они сильно подорожали из-за логистики, — говорит Роман. Он не перестает поражаться украинскому духу солидарности. — У меня до сих пор вышибает слезу от этого феномена волонтерства. Вот, старики попросили парацетамол. Я написал знакомому, который просто айтишник, он дал мне контакт девочки. Она говорит: вот адрес, приезжайте, берите, сколько надо. Мы приехали, там склад. Набрали этого парацетамола, раздали всем старикам. Или случай с маск-халатами — у меня знакомые переквалифицировались из сферы туризма в производство защитных сеток для фронта. Нужна была мешковина. Я написал в своем канале, и меня просто завалили этими мешками — каждый день я ходил на почту и получал посылки со всей Украины. Благодаря волонтером найти в Украине можно все что угодно. Народ танки закупает, машины — все! Невероятные суммы люди собирают. И каждый обстрел — это стимул задонатить армии. Когда сидишь без света, без воды, слышишь, как работает ПВО, и понимаешь: ты жив благодаря этим ребятам.
Юлия Парамонова, Север.Реалии
