Война в Украине продолжается третий год. За это время Москва научилась обходить многие из этих санкций, объявленных Западом, и продолжает получать ключевую продукцию для своих вооруженных сил из третьих стран. Чтобы лучше понять недостатки западных санкций и то, как Россия смогла ими воспользоваться, Азаттык побеседовал с Томом Китингом, директором Центра изучения финансовых преступлений и вопросов безопасности при Королевском объединенном институте оборонных исследований (RUSI) в Лондоне. Бывший инвестиционный банкир Китинг также является советником по вопросам незаконного финансирования в Комитете по иностранным делам британского парламента.
С момента полномасштабного вторжения Москвы в Украину больше двух лет назад Соединенные Штаты, Великобритания, Европейский союз, Австралия, Канада и Япония ввели тысячи санкций против России. Основной целью санкций стала российская финансовая система, особенно сети, финансирующие военные действия Москвы. На фоне кровопролитного конфликта, унесшего десятки тысяч жизней, компании, организации и частные лица, связанные с российским сектором обороны и безопасности, попадают в постоянно растущие списки, составляемые Брюсселем, Вашингтоном и их партнерами с целью ограничить возможности Москвы на поле боя. Но Москва продолжает наращивать свой военный потенциал.
Азаттык: Идёт уже третий год войны. Вскоре после начала вторжения было много разговоров о том, что Россия станет страной под самым большим количеством санкций в истории. Глядя на ситуацию сейчас, насколько это соответствует действительности?
Том Китинг: Все эти утверждения верны. Никогда ещё не было такого количества санкций против одной страны или такого количества отдельных лиц, компаний и отраслей, против которых введены санкции. И никогда ещё страна, настолько интегрированная в Запад экономически, не подвергалась таким жёстким санкциям.
Думаю, также важно помнить, что целью этих ответных мер главным образом было ограничение финансирования и снабжения российских войск. И если посмотреть с точки зрения того, была ли достигнута эта цель, то ответ будет не очень-то положительным.
Неправильно говорить, что они не оказывают никакого влияния, они явно оказывают влияние, потому что россияне вынуждены искать механизмы обхода. Поэтому некоторые утверждают, что санкции работают. Другие сказали бы, что когда разбирают беспилотники, каждую ночь летящие в сторону Киева, в них обнаруживаются произведённые на западе детали, которые появились относительно недавно и, несомненно, были поставлены уже после начала войны. Оба аргумента верны, но ключевой вопрос в том, достаточно ли мы делаем, и я думаю, что, если говорить прямо, ответ таков: «Нет, не достаточно».
И это справедливо независимо от того, говорим ли мы о поставках боеприпасов и современного оружия, или же мы рассматриваем применение и реализацию санкций.
У Соединённых Штатов теперь есть возможность называть поименно иностранные финансовые учреждения, которые, по их мнению, способствуют обходу санкций, но эта возможность ещё не использовалась, потому что её применение будет очень жёстким и, по сути, выведет конкретный названный банк из бизнеса. Так что пока Запад в целом не захочет обнародовать имена крупных нарушителей, я думаю, люди в этих учреждениях будут продолжать думать, что санкции -– это то, о чем должен беспокоиться кто-то другой, а не они сами как организация.
Азаттык: Ранее на этой неделе [жена Алексея Навального] Юлия Навальная выступала в парламенте ЕС и, среди прочего, говорила, что необходимо сделать больше для блокирования каналов и сетей банков и юристов на Западе, которые позволяют России перемещать деньги и обходить санкции. Вы работаете в Лондоне, который на протяжении десятилетий был известен как один из главных финансовых центров этой деятельности, и, несмотря на множество событий, случившихся за эти годы, включая вторжение 2022 года, похоже, полного сдвига не произошло. Итак, если война не является тревожным звоночком, то что же тогда?
Том Китинг: То, о чем она говорит, – это законный и обоснованный вызов. Думаю, следует помнить, что объект санкций – будь то частное лицо, компания или страна – не сидит и не говорит: «Хорошо, я сдаюсь. Я буду делать то, что вы от меня хотите, из-за санкций, которые вы ввели против меня».
Существует целая индустрия людей, как внутри страны, так и за ее пределами, чья работа заключается в разработке новых сетей закупок. В частности, Федеральная служба безопасности России (ФСБ) принимает активное участие в развитии этих закупочных сетей. Они относятся ко всему этому очень серьезно. Для них это имеет экзистенциальное значение, а значит, и нам нужно относиться к этому так же, если мы не хотим, чтобы нас переиграли и перехитрили.
Запад хотел быть жёстким в своём ответе, но не хотел разрушать собственную экономику в процессе. И теперь мы имеем серьёзную дилемму, связанную с энергетической зависимостью Европы от России. Прошло уже более двух лет, и нам следовало бы организоваться, чтобы быть в состоянии ввести полное эмбарго против России, если бы мы решили это сделать, но сейчас до сих пор слишком много пробелов.
[Основатель «Аль-Каиды»] Усама бен Ладен однажды сказал, что его финансисты знают трещины в западной финансовой системе так же хорошо, как трещины на тыльной стороне своих рук, что показывает, что если вы оставите какие-либо трещины (лазейки), то ими воспользуются. Поэтому я поддерживаю слова Юлии и думаю, что, опять же, если мы хотим, чтобы Украина победила, мы должны быть готовы приложить гораздо больше усилий, чем сейчас, [и] мы должны быть готовы нанести потенциальный ущерб нашей собственной экономике.
В конечном счёте, если это стоит нам чего-то сегодня, то в следующие пять, десять или пятнадцать лет это будет стоить нам гораздо больше, если мы сейчас не будем действовать решительно. Поэтому, честно говоря, я считаю, что это ложная экономия – действовать сегодня не так жёстко, чем могло бы быть. Даже для политиков, которым пришлось бы объяснять трудные вещи своему населению.
Азаттык: Вы сказали ранее, что всё ещё есть актуальные инструменты, которые потенциально могут быть очень эффективными, но они просто не используются. В связи с этим у меня возникает два вопроса: «Почему они не используются?» «И чего они помогли бы достичь, если бы использовались?»
Том Китинг: Инструменты, которые не используются, – это те инструменты, которые могут создать, мягко говоря, дипломатические трудности. У ЕС, например, есть свой набор инструментов для борьбы с обходом санкций, и он мог бы начать поименное перечисление стран и компаний, которые действуют в обход санкций, но он действует очень, очень осторожно и ходит вокруг да около, избегая [необходимости использовать его].
Как я уже говорил, Соединённые Штаты могли бы также использовать некоторые из своих мощных инструментов и в отношении иностранных финансовых учреждений, но реальность такова, что мы недостаточно смелы, чтобы использовать эти инструменты, потому что это будет иметь обратную реакцию [внутри страны]. Но понимание того, стоит ли того такая ответная реакция, я полагаю, выглядит по-разному в зависимости от того, где вы находитесь.
Если сидишь в укрытии во время ночных воздушных бомбардировок в Киеве, Одессе или ещё где-нибудь, я думаю, тут любая ответная реакция, с которой может столкнуться Европа, будет стоить того. Но если в этом году вам предстоят выборы в Лондоне, Брюсселе или где-либо ещё из того огромного списка стран, где в этом году проходят выборы, возможно, вы решите, что оно того не стоит, и оставите это на потом, после выборов, или на того, кто придёт к власти после вас.
Так что я думаю, что во всём этом есть большая доза реальной политики, и это разочаровывает тех из нас, кто хочет немедленного прекращения этой войны и полного вывода российских войск из Украины.
