Невосполнимые потери. По кому война ударила сильнее всего

Прошло полгода с момента вторжения российских войск на территорию Украины. Через шесть месяцев после начала войны заявленные Владимиром Путиным цели – так называемые "демилитаризация" и "денацификация" соседней страны – представляются совсем уж недостижимыми. Скорее можно говорить об обратном эффекте.

Блицкрига у Путина не получилось. Наступление окончательно захлебнулось. Несмотря на подавляющее преимущество в воздухе и серьезный перевес в тяжелых вооружениях, российская армия за полгода не сумела даже полностью оккупировать Донецкую область.

Владимир Зеленский по-прежнему президент. Его администрация контролирует Киев и большую часть территории Украины. Украинская армия получает все больше западных вооружений, наносит болезненные удары по российской военной инфраструктуре и готовится к контрнаступлению. Одним словом, стало очевидно, что война – это надолго, а шансы на победу Украины, которая еще в марте казалась абсолютной фантастикой, растут с каждой неделей.

Все это означает, что международные санкции и добровольный бойкот крупнейших компаний из развитых стран для России надолго. Даже если случится чудо и Кремль сможет "заморозить" конфликт, это ничего не изменит. Теперь на повестке дня простая дилемма: либо Москва терпит военное поражение и в стране не просто меняется власть, но еще и проводятся политические реформы (те самые "денацификация" и "демилитаризация", только теперь уже России), либо ограничения будут ужесточаться по мере адаптации мировой экономики к жизни без российского сырья.

На первый взгляд, даже такая определенность для всех – от правительственных чиновников, до конечных потребителей и розничных инвесторов – лучше, чем хаос и полная непредсказуемость начала весны. По факту же окончательный уход западных компаний с российского рынка начался только во второй половине лета. До этого они объявляли о "приостановке деятельности" и старались сохранить персонал в надежде, что ситуация так или иначе быстро разрешится, и не придется ни терять свою долю российского рынка, ни списывать в убытки многомиллионные, а то и миллиардные потери.

Но от этих иллюзий ничего не осталось, увольнения уже начались. Именно это заставило Министерство экономического развития предупредить, что с осени в России начнет расти безработица. Вторит коллегам и Министерство труда: пик "роста напряженности" на рынке занятости, по их оценкам, придется на конец 2022 – начало 2023 года.

Сокращают персонал не только уходящие из России западные бренды, но и российские компании, не способные полноценно функционировать в результате наложенных ограничений. Это относится не только к фактически парализованному российскому автопрому или другим отраслям, критически зависимым от импорта иностранных комплектующих. Загрузка мощностей на металлургических предприятиях упала к уровням кризисного 2009 года. Причина – наложенные на них санкции, падение спроса на внешних рынках и переоцененный рубль.

Последний фактор – крепкий рубль – как в российской, так и в западной прессе приводится в качестве аргумента, который должен доказать, что международные санкции оказались неэффективными. Однако на деле добровольно-принудительная девалютизация российской экономики – это как раз-таки свидетельство того, что комплекс ограничительных мер, который включает в себя как финансовые рестрикции, так и запрет на поставку в Россию высокотехнологичной продукции, действует вполне эффективно. Ни государство, ни банки, ни импортеры с экспортерами, ни граждане – никто не может сегодня в России полноценно пользоваться долларами и евро. Отсюда и низкий спрос на валюту, и переоцененный рубль, от которого страдают экспортеры и федеральный бюджет.

Что же до эффективности санкций, то по результатам июня российская экономика сократилась на 5 процентов к июню прошлого года. Чиновники и эксперты в один голос говорят о том, что в марте-апреле все ждали куда как более плачевных результатов. В качестве вывода предлагается версия о высокой степени устойчивости (как вариант – высокой адаптационной способности) российской экономики к международным санкциям.

Однако такого рода оценки не учитывают влияния, которое оказывает на статистику сама война. Резкий рост военных расходов, а также деньги, которое государство тратит на хоть какое-то восстановление инфраструктуры на оккупированных территориях, – все это учитывается при подсчете ВВП. Как бы цинично это ни прозвучало, но чем страшнее гуманитарная катастрофа на юге и востоке Украины, тем благообразнее выглядит российская экономическая статистика. Чем больше цинковых гробов доставляется в российские регионы, тем больше "похоронных" получают родственники погибших и тем лучше цифры по реальным располагаемым доходам населения.

Да и по той же безработице, если уж на то пошло. Ни к росту благосостояния, ни к экономическому развитию все это привести не может по определению. Так что говорить о том, что накрывший Россию кризис оказался менее глубоким, можно только с большими оговорками. Да и оценивать глубину можно будет лишь после того, как начнется какое-никакое восстановление. А до него даже по официальным прогнозам еще никак не меньше года.

Отрицать экономические последствия войны не берутся даже самые оголтелые кремлевские пропагандисты. Впрочем, они-то как раз активно продвигают тезис о том, что "бездумные" западные санкции сильнее бьют по Европе, чем по России. Искусно подогреваемый Кремлем энергетический кризис преподносится как преддверие намеченного на зиму евроапокалипсиса.

Вот только для россиян европейские трудности – это не повод для радости. Экономические катаклизмы, вызванные дорогим сырьем, в конечном итоге всегда становятся мощным стимулом развития ресурсосберегающих технологий. А до того, как это влияние станет заметным, дорогое сырье будет просто закладываться в цены. Причем не только в Европе, но и во всей мировой экономике. Это никак не повлияет на место или роль России в международных цепочках поставок. Поставщик сырья им и останется. Вот только сырья этого нужно будет с каждым годом все меньше.

В конечном итоге системный кризис, который, как в конце 80-х – начале 90-х годов, приведет к изменению общественно-политической системы, а то и возможному распаду России – это не более чем вопрос времени. Запрограммированное технологическое отставание и постепенное "исключение" России из мировой экономики рано или поздно станет причиной такой разницы в уровне жизни между россиянами и "ними", что скрыть ее не сможет никакой "железный занавес". И, что самое печальное, хорошего сценария для жителей России сегодня просто не существует. Впрочем, это было понятно уже на третий день войны.

Максим Блант, Радио Свобода