В Горно-Бадахшанской автономной области (ГБАО) Таджикистана, которая находится в горах Памира и занимает почти 45 процентов территории страны, проживает большое количество народов. Одна из самых многочисленных этнических групп – памирцы. В последние несколько лет отношения между Душанбе и Хорогом – административным центром ГБАО – значительно ухудшились.

Международная правозащитная организация Amnesty International выпустила объемный доклад, в котором авторы рассказывают, как таджикские силовики начали массовую борьбу с теми, кто, по их мнению, представляет для официальной власти угрозу. Неугодных правозащитников отправляют в тюрьму на десятки лет, а особенно активных членов местного сообщества пытают и убивают.

Предупреждение: в тексте присутствуют описания жестокого обращения, пыток и убийств людей.

Исторический контекст

В начале 1990-х, когда в Таджикистане началась гражданская война, представители Горного Бадахшана объявили о своей независимости, но власти ее так и не признали. Многие таджикистанцы бежали в ГБАО, спасаясь от насилия. В 1997 году Горно-Бадахшанская область фактически интегрировалась в Таджикистан после подписания мирного соглашения.

По данным на 2018 год, в ГБАО проживало около 223 тысяч человек. Несмотря на крупные залежи природных ресурсов, Горно-Бадахшанская автономная область практически полностью зависит от финансирования из Душанбе.

Постепенное усиление давления со стороны Душанбе отражалось и на жизни памирцев: в регионе появлялось все больше силовиков, а руководящие должности стали занимать этнические таджики, а не памирцы. Это, в свою очередь, приводило к столкновениям в разные годы. Тогда же президент страны Эмомали Рахмон распорядился отправить в ГБАО больше силовиков, объяснив это тем, что в области возросло число "экстремистов" и "террористов".

Убийства активистов и разгон мирных протестов

По утверждениям авторов отчета, власти Таджикистана усилили давление на активных членов гражданского общества в ГБАО в 2021 году. Тогда спецназ ГКНБ Таджикистана при задержании застрелил местного жителя и активиста Гулбиддина Зиёбекова. Журналисты издания "Озоди" (таджикской службы Радио Свобода) восстановили хронологию событий, которые привели к гибели Зиёбекова.

По их данным, в феврале 2020 года Зиёбеков и другие местные жители заступились за девушку-памирку, которую домогался помощник прокурора Абдусалом Абирзода, этнический таджик. Зиёбеков и другие памирцы удерживали Абирзоду и требовали от него извинений. Происходящее записывали на видео. Впоследствии силовики завели уголовное дело из-за возможного применения насилия к представителю власти. Зиёбекова вызывали на допрос в прокуратуру, но потом отпустили.

25 ноября 2021 года в деревню Тавдем, где проживал Зиёбеков, приехал спецназ. Бойцы подошли к активисту, направив на него оружие. Зиёбеков начал убегать, когда силовики открыли по нему огонь, ранив при этом случайного прохожего в ногу. Гульбиддин пытался перебежать мост, чтобы скрыться за рекой, но его ранили и задержали. Очевидцы тех событий, которые решились поговорить с авторами отчета, утверждают, что на момент задержания Гульбиддин Зиёбеков был жив, потому что он кричал от боли, когда силовики укладывали его в свою машину.

В тот же день прокуратура ГБАО заявила, что Зиёбеков первым начал стрелять в силовиков, которые хотели его задержать. Один из местных жителей, подписавший заявление прокуратуры, что на месте убийства был пистолет, позднее признался, что поставил подпись из-за страха, а оперативники привезли оружие на мост, где убили активиста, позже.

После убийства Зиёбекова памирцы несколько дней протестовали в Хороге. Местные власти пообещали провести тщательное расследование событий в Тавдеме, и протестующие разошлись.

Гражданские активисты организовали "Комитет 44" для мониторинга хода расследования. В январе 2022 года участники "Комитета 44" заявили, что в деле нет прогресса, а затем некоторые члены комитета сами оказались на скамье подсудимых.

Второй крупный конфликт между силовиками и местными жителями произошел в мае–июне 2022 года. Одним из главных организаторов этой акции был Мамадбокир Мамадбокиров, влиятельный лидер местной общины, который участвовал в боевых действиях во время гражданской войны.

Тогда власти объявили в регионе режим "контртеррористической операции" и силой подавляли протесты. 22 мая 2022 года Мамадбокир Мамадбокиров был убит на улице Хорога неизвестными в масках. Местные власти объявили, что его смерть – результат внутренней борьбы за влияние. Но многие местные жители, которые стали свидетелями убийства Мамадбокирова, утверждают, что его убили силовики.

"Четверо вооруженных бойцов "Альфы" [спецподразделение ГКНБ Таджикистана] вышли из машины. Испуганные люди разбежались, с ним остался только один парень. <…> Я отчетливо видел, как первая пуля попала Мамадбокиру в живот, человек, пытавшийся прикрыть его своим телом, получил ранение в руку, а затем они оба упали. Следующая пуля попала Мамадбокиру в голову, и сразу же четверо вооруженных людей сели в пикап и умчались прочь", – рассказал один из очевидцев авторам отчета.

МВД Таджикистана объявило о начале следствия из-за гибели Мамадбокирова, однако в деле по-прежнему нет ни подозреваемых, ни какого-либо прогресса. Авторы отчета добавляют, что спустя несколько дней после смерти Мамадбокирова в Хороге и Рушане были убиты и другие памирцы. Как и прежде, силовики заявили, что все убитые "оказали вооруженное сопротивление" во время попытки задержания.

Пытки, насилие, угрозы и отсутствие независимых судов

Местные силовики, которые в основном являются этническими таджиками, стали чаще применять насилие в отношении задержанных в ГБАО памирцев после событий в ноябре 2021-го и в мае–июне 2022 годов. Авторы отчета сумели получить доказательства пыток в отношении как минимум шести человек. По их словам, силовики используют пытки током, вонзают иглы под ногти, а также лишают задержанных сна, чтобы добиться от них нужных показаний и выбить признания.

"Они хотели, чтобы я дал показания против [одного неформального лидера сообщества]. Документ был полностью подготовлен, они просто хотели, чтобы я его подписал. Я не согласился, и они отвели меня в черную комнату, где ничего не было видно. <...> Они сказали, что сделают так, что я признаюсь в убийстве Ленина. <...> Они избили меня так [сильно]... Я лежал на полу, и они пинали меня в течение нескольких минут. Они дважды отводили меня [в темную комнату], а потом уже перешли к другому подходу, пытая меня иглами. <...> Они вставляют иглу между ногтем и кожей на всех пальцах руки. [Когда они это делают], нервы активизируются повсюду, вы чувствуете боль во всем теле. <...> Позже один из кончиков пальцев воспалился, и врачу пришлось удалить ноготь", – вспоминает один из собеседников Amnesty International.

Правозащитникам также удалось поговорить и с бывшим сотрудником МВД Таджикистана, который подтвердил, что пытки и применение насилия к задержанным безнаказанны и являются частью работы силовиков в стране.

Многие задержанные после мирных протестов получили длительные тюремные сроки. Правозащитники отмечают, что это результат отсутствия независимой судебной системы.

В частности, многие судебные процессы проходили в закрытом режиме и без участия СМИ. Например, четверых членов "Комитета 44", требовавших прозрачного расследования дела об убийстве Гульбиддина Зиёбекова, приговорили к длительным тюремным срокам: Фаромузу Иргашеву дали 29 лет тюрьмы, Манучехру Холикназарову – 16, Хурсанду Мамадшоеву – 16, Музаффару Мубаракшоеву – 29 лет лишения свободы.

Авторы отчета указывают, что некоторые памирские женщины становятся жертвами харассмента и подвергаются сексуализированному насилию, однако ни одна из женщин не согласилась говорить об этом для отчета.

"В Хороге много молодых женщин, и практически некому их защитить. Сексуальные домогательства настолько распространены по всему Таджикистану, что я слышал о множестве случаев, когда [сотрудники службы безопасности] создавали [юридические] проблемы и просили о сексуальных услугах для их решения. В ГБАО [таджикские] сотрудники службы безопасности особенно заинтересованы в этом. Памирские женщины относительно прогрессивны и носят одежду в европейском стиле, поэтому они (сотрудники службы безопасности – ред.) думают, что к ним легко добраться. Таким образом, есть животное желание и политическая демонстрация [власти]", – рассказал Amnesty International памирский правозащитник, который сейчас находится за рубежом.

После событий 2022 года памирцам стало куда сложнее сохранять приватность. Многие из них боятся связываться с журналистами и правозащитниками, потому что телефонные звонки, а также СМС и сообщения в мессенджерах перехватывают спецслужбы. Практически все публичные места в Хороге и в других населенных пунктах теперь находятся под постоянным видеонаблюдением, а власти регулярно отключают в регионе мобильную связь и интернет.

Давление на памирский язык, культуру и традиции

После событий 2020–2022 годов власти Таджикистана усилили меры по подавлению и размытию памирской идентичности и культуры, считают в Amnesty International. К примеру, памирский язык не изучают в школах ГБАО, а в госведомствах его использование практически сведено к минимуму.

Жители региона рассказали, что часто подвергаются унижениям со стороны силовиков на почве религии. В частности, силовики оскорбляют их приверженность имаму Ага-Хану, которого первые называют бизнесменом. По словам пострадавших памирцев, разговоры об Ага-Хане часто заканчиваются избиениями.

Это касается и запрета на памирские праздники. К примеру, до 2021 года в ГБАО отмечали день рождения Ага-Хана, однако впоследствии власти полностью запретили подобные празднования и даже привлекли к ответственности местного жителя, который пытался организовать мероприятие.

Подобные меры коснулись и памирских певцов. Им запрещено демонстрировать элементы своей культуры в выступлениях, а музыкантам на свадьбах запрещено исполнять песни на памирском языке. Авторы отчета утверждают, что в 2023 году в Хороге на праздновании Нооруза (праздник нового года у тюркских и иранских народов – НВ) памирских студентов заставили надеть на себя традиционные таджикские наряды и исполнять традиционные таджикские песни и танцы, а не памирские.

В регионе были закрыты многие молельные дома и религиозные образовательные учреждения, а жителям запретили собираться на общие молитвы.

С момента окончания гражданской войны НПО и международный "Фонд Ага-Хана" сыграли существенную роль в развитии ГБАО. Однако после событий в мае 2022 года власти значительно усилили давление на НПО, работавшие в ГБАО. В результате к весне 2023 года большая часть организаций либо прекратили свою деятельность, либо приостановили ее. "Фонд Ага-Хана" также прекратил свою работу в регионе из-за давления властей Таджикистана.

Реакция властей Таджикистана и требования правозащитников

Власти страны не часто реагируют на призывы международных организаций в связи с событиями в ГБАО. В феврале 2024 года спецдокладчик ООН Мэри Лолор потребовала от Душанбе объяснить причину массового прекращения работы НПО в стране. Тогда же представитель офиса Уполномоченного по правам человека в Таджикистане Ахад Содиков заявил, что "ни одна организация не была закрыта принудительно".

"Многие из них закрылись из-за отсутствия средств. Они в основном работают за счет проектов, и как только завершаются проекты, заканчивается и их деятельность. Причины разные, но ни одна общественная организация в Таджикистане не была закрыта в принудительном порядке", – добавил Содиков.

Международные наблюдатели ООН неоднократно призывали Таджикистан снизить давление на ГБАО и соблюдать права памирцев. Однако власти страны отрицают обвинения в свой адрес и заявляют, что все права жителей ГБАО соблюдаются в полном соответствии с международными нормами.

Авторы отчета также призывают правительство Таджикистана к полному прекращению давления на памирцев и к всестороннему расследованию всех случаев внесудебных убийств и пыток. Они указывают, что несмотря на многочисленные призывы ООН, Human Rights Watch и Amnesty International, многие случаи нарушения прав памирцев остаются без расследования со стороны властей.