Российские увеселительные заведения не хотят пускать людей в военной форме. Такие сообщения стали появляться в СМИ вскоре после начала вторжения России в Украину. Владельцы и сотрудники баров, ночных клубов и ресторанов опасаются неадекватного и агрессивного поведения вернувшихся с войны с посттравматическим стрессовым расстройством. Подобный негативный опыт есть уже у многих из тех, кто столкнулся с воевавшими. Русская редакция Азаттыка — «Сибирь.Реалии» выяснили, что проблема ПТСР вернувшихся с войны в России не решается: они не идут к психологам, так как боятся говорить с ними.
«ТВАРЬ ТАКАЯ. Я В ОКОПАХ СИДЕЛ, А ОНА МНЕ НЕ ДАЁТ!»
Бурятия среди российских регионов за Уралом занимает первое место по числу погибших на войне против Украины. В Сибири и на Дальнем Востоке больше всего имён погибших установлено именно здесь — 738, второе место у Забайкалья (617), третье у Красноярского края (549). Если же считать долю погибших от общего числа жителей региона, то Бурятия в общероссийском рейтинге на втором месте после Тывы.
Такие цифры приводят BBC и «Медиазона», ориентируясь на открытые данные и источники. По мнению авторов исследования, реальное число погибших может быть выше в несколько раз. Сколько именно жителей Бурятии отправились на войну, можно лишь догадываться — власти скрывают эти цифры. По некоторым данным, в первую волну мобилизации призвали около 4000 человек.
Между тем на улицах Улан-Удэ появляется всё больше вернувшихся с войны. Кто-то приезжает домой на время, в отпуск или на лечение, кто-то возвращается вроде бы насовсем.
— Я вечером решила сходить в кафе с подругой, — рассказывает 25-летняя Татьяна, жительница Улан-Удэ. — Мы сидели болтали, когда к нам подошёл человек в камуфляже, у него был какой-то орден или значок нацеплен на грудь, огромный шрам на лице. Видно было, что явно нетрезв. Он предложил мне познакомиться, а когда я ответила отказом, страшно возмутился. Кричит: «Мы там в окопах корячимся, кровь проливаем за вас, а ты тут ещё из себя кого-то корчишь!» И все это с матом, глаза налились кровью. Я испугалась, потянула подругу за руку, хотела уйти поскорее. А он мне дорогу перегородил, кричит друзьям: «Смотрите, тварь какая. Я в окопах сидел, а она мне не даёт! Ребята, сюда идите». Потом к нему подошли его дружки. Но не стали его останавливать, а, наоборот, окружили нас, не давая пройти, со словами: «Девчонки, ну чё вы, правда, он же не кусается, ну познакомились бы, он хороший мужик, куда вы побежали-то?» Вот тогда мне уже реально стало страшно. Хорошо, бармен вызвал охранника, которого почему-то изначально не было на месте. Он стал с ними разговаривать, они переметнулись на него, а мы успели тихонько выскочить.
Мне до сих пор не по себе. Вы понимаете, они уже возвращаются. И мне очень страшно! Среди них много вот таких нелюдей. Мне кажется, они и зарезать могут, и изнасиловать, и всё что угодно! Если бы я была не в кафе, а, например, на улице одна, неизвестно, что случилось бы. Мне страшно теперь не то что ходить в кафе, но и по улицам города!
Похожая история произошла со студентом Алексеем Кудрявцевым.
— Мы шли по Арбату, гуляли с ребятами вечером. Навстречу мужик пьяный. Спрашивает: «Есть покурить?» Я ответил: «Не курю». Такой ответ его очень разозлил, и он начал орать на меня матом. Если перевести на русский, мол, зачем я вру, всё у меня есть, я просто зажал. Подошёл вплотную и орал так, что слюни на меня брызгали, стал толкать меня в грудь. Ребята подошли, стали его отодвигать от меня. Он переключился на них. Орал: «Я там воюю, пока вы тут разгуливаете, прохлаждаетесь, малолетки вонючие». Ну и ещё много мата. Я вообще в шоке. Это ещё война не закончилась, а они уже появляются вот так — повсюду. И почему-то все уверены, что им кто-то что-то должен. Ведут себя неадекватно. А что дальше будет, когда вернутся все?
Один из соседей по подъезду жительницы Улан-Удэ Галины Степановой недавно вернулся из Украины.
— В соседней квартире живёт семья. Двое детей, муж и жена. Родителям лет по 30. Раньше была семья как семья. А когда он вернулся оттуда, словно подменили. Примерно раз в две недели он крепко выпивает, и начинается. Сначала жестоко избивал жену на глазах у детей. Мы вызывали полицию, они его забирали, но почему-то через какое-то время отпускали, а он даже не успевал протрезветь и снова начинал буянить. Потом и вовсе полицейские отказывались забирать, говорили, что нужно кому-нибудь писать заявление, иначе не заберем. Понятно, что писать на такого неадеквата никто не захотел: все боятся мести. Он один раз с ножом набросился на соседа, который пытался его приструнить. В последний раз полиция приехала и уже через 15 минут уехала, а он остался на свободе. Такое чувство, что и полицейские его тоже боятся и не хотят связываться, — рассказывает Галина. — Дедушка пожилой живёт с ними на одной лестничной клетке. Так жена, бедная, чуть что, стучит к нему, а он её запускает и закрывает двери на все засовы. Этот кричит, орет, долбит дверь, один раз даже с топором приходил. А дедушка терпит и молчит, не открывает. Один раз такую осаду держал до семи утра. Всё это время весь дом слушал, как муж под окнами кричал матом на дедушку и на жену, стучал, звонил в двери, угрожал!
«СВО ДАРОМ ДЛЯ ПСИХИКИ НЕ ПРОХОДИТ»
Между тем в местных интернет-пабликах стали появляться первые сообщения о том, что в ночные заведения не пускают военнослужащих, вернувшихся с войны.
«Имейте ввиду, если вы приехали из СВО, и решили сходить куда-нибудь в клуб, например в "Гёдзе" (увеселительное заведение в центре Улан-Удэ. — Прим. С.Р), то вас не пустят! Потому что, ты лысый, раненый, в шрамах. Как бэ фейс контроль не прошёл… то есть получается, вход в этот клуб только тем, кто красив на лицо. Тогда какого хера, Вы владельцы делаете вид, что помогаете парням нашим??? По вашему мнению парни, приехавшие в отпуск домой, в родные края, должны выглядеть как Брет Питт? Обидно, не приятно. Не справедливо. Сервис = гавно. Отношение = гавно" (лексика и грамматика сохранены. — Прим. С.Р.)», — написал автор анонимного поста.
В комментариях под постом многие сразу догадались об истинных мотивах отказавшей в обслуживании администрации заведения и поддержали её:
«Надо же себя показать, что на СВО был. А потом учинить драку, набить морду соседу по столику, который избежал СВО, избить свою бабу, подозревая еë в измене с этим самым соседом, перевернуть столы и перебить всю посуду».
«Боятся неадекватных поступков после выпитого алкоголя. СВО даром для психики не проходит».
«Надо быть конкретным идиотом, чтобы не понимать, что любая "сво", как теперь принято говорить, повлияет на психическое здоровье человека, участвовавшего в ней. Здесь уже не важно "за" вы или "против"».
Аналогичные сообщения на протяжении всей войны приходят из разных регионов. В июне этого года одетого в военную форму участника войны не пустили в бар «Понеслось» в Воронеже. Видеозапись инцидента 15 июня опубликовал телеканал RT в telegram-канале. После того как ролик появился в СМИ, менеджер, который не пропустил военнослужащего в бар, выложил видео с извинениями на YouTube. По его словам, после публикаций его «затравили в соцсетях, начали поступать угрозы», он удалил аккаунт и какое-то время предпочёл скрываться.
«РЕБЯТ, ЭТИХ НАСИЛЬНИКОВ, ИХ ПРОСТО НЕМЕРЕНО»
В конце июня владелец ЧВК «Вагнер» Евгений Пригожин заявил, что в Россию с фронта вернулись 32 тысячи бывших заключённых. Они получают безусловное помилование после полугода службы, боевого ранения или получения награды. После провалившегося мятежа наёмники, завербованные во время войны из колоний, были распущены по домам. На днях право участников войны на освобождение от наказания подтвердил Верховный суд России.
Однако вагнеровцы, только вернувшись с войны, успевают снова совершить преступления. Так, в конце мая в Новосибирской области под арест отправили подозреваемого в изнасиловании двух школьниц 10 и 12 лет. Вагнеровец встретил девочек возле одной из школ города. Он сказал им, что у него есть пистолет и граната, которую он кинет в них, если они не будут его слушаться. После этого мужчина завёл их за гаражи и изнасиловал. Девочки сообщили, что тот был в военной форме с черепом на шевроне. 31 мая глава ЧВК «Вагнер» Евгений Пригожин подтвердил, что задержанный был бойцом ЧВК.
«Мы проверили, да, мы его действительно забирали из колонии, когда я был в колониях, с ними беседовал… К сожалению, этого парня мы к себе, чтобы он погиб героем, опять забрать не можем. Набор закончился. То, что он сделал, — это, безусловно, очень плохо. Но я уже обращался к СМИ. Ну, ребят, этих насильников, их просто немерено, изнасилований — их просто происходит в день 20–50», — рассказал Евгений Пригожин.
В Петербурге в начале июня вернувшийся с войны вагнеровец ограбил цветочный магазин, угрожая сотруднице взорвать здание. Незадолго до этого наёмник избил администратора кафе неподалеку. До вербовки он отбывал срок в колонии за убийство, грабёж, избиение и мошенничество.
В Улан-Удэ 22 июля 29-летний вагнеровец, угрожая гранатой (позже выяснилось, что она учебная), похитил три мобильных телефона у 55-летней работницы местного кафе. Подозреваемого задержали — им оказался бывший участник ЧВК «Вагнер» 29-летний Руслан Гатин, приехавший с войны в мае этого года. До этого он уже был судим за кражу, грабёж и умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлёкшее за собою смерть. У подозреваемого изъяли учебную гранату «Ф-1». Возбуждено уголовное дело по части 2 статьи 162 УК РФ.
В Самарской области бывший вагнеровец, вернувшийся в апреле с войны и получивший амнистию, после возвращения домой похитил и жестоко избил девятилетнюю девочку, подружку своего племянника. Он бил ее головой об пол, затем отнёс в баню, где продолжил избиение. Девочка осталась жива, но у неё диагностировали кровоизлияния, кровоподтёки, множественные ушибы и ссадины. Мотивы своего поступка вагнеровец объяснить не смог.
Впрочем, опасность для окружающих могут представлять не только бывшие заключённые из числа бойцов ЧВК, но и любой, получивший на войне психологическую травму. О том, как меняет психику людей война, в интервью «Сибирь.Реалии» рассказал мобилизованный сельский житель из Бурятии.
— У нас было три наступления. И перестрелки обычные. Страшно, конечно, но человек привыкает ко всему — не хуже тараканов. Если психика хорошая, ты выдержишь. Но были люди, у которых психика не выдерживала. Были такие, что просто сходили с ума, начинали вести себя неадекватно. Например, человек вдруг начинает ходить туда-сюда, а потом берёт гранату и кидает. Ну просто ни с того ни с сего. Был и такой случай, что один другого застрелил после ссоры, — рассказал солдат.
По его словам, за собой он не заметил каких-то перемен, однако близкие считают иначе:
— Когда был в отпуске дома, друзья говорили, что изменился. Мама — тоже. Мол, стал более молчаливым, замкнутым. Говорит, что она меня окликает по имени, а я смотрю сквозь неё и не слышу. Я сам за собой не замечаю ничего такого. Разве что курить там начал, раньше не курил.
«НИКТО НЕ ВОЗВРАЩАЛСЯ С ВОЙНЫ ТАКИМ, КАКИМ БЫЛ»
В России впервые за 20 лет в 2022 году выросло число убийств и покушений на убийство. Об этом говорится в докладе адвокатского объединения «Травмпункт» (в него входят адвокаты, специализирующиеся на защите жертв насильственных преступлений), который был обнародован в конце марта 2023 года. До 2022 года статистика Генпрокуратуры показывала «устойчивое сокращение» убийств и покушений: с 32 265 случаев в 2002 году до 7332 в 2021 году. Но в 2022 году число таких случаев стало больше на четыре процента — 7628 случаев. Рост числа убийств, покушений на убийство и проявлений домашнего насилия авторы объясняют несколькими факторами, прямо или косвенно связанными с войной. Среди причин роста насилия — возникающий у участников боевых действий и пострадавших гражданских лиц синдром посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), говорится в докладе юристов.
По данным экспертов, в 70–80 процентах случаев убийства в России совершаются в состоянии алкогольного опьянения. Между тем розничные продажи алкоголя крепостью более девяти процентов выросли в России в 2022 году на 6,8 процента, водки — на 5,9 процента, а всей алкогольной продукции без учёта пива, медовухи и продаж в сетях общепита — на 3,5 процента по сравнению с предыдущим годом.
Улан-удэнский психолог Сергей Нечаев (имя, фамилия изменены по его просьбе) утверждает, что теперь военная тема сквозит едва ли не на каждом приёме в его кабинете. К частному специалисту приходят как родственники тех, кто всё ещё находится на войне, так и тех, кого уже нет в живых. Бывшие военнослужащие тоже приходят за помощью, хотя и намного реже.
— Никто не возвращается с войны таким, каким был прежде. Это в принципе невозможно. Участие в боевых действиях в любом случае накладывает отпечаток на психику любого человека. Около 20 процентов из тех, кто побывал за красной лентой, не могут вернуться к нормальной жизни. У них чётко наблюдается симптоматика посттравматического стрессового расстройства. ПТСР — это клинический диагноз. Эти люди испытывают серьёзные сложности в адаптации к реальной жизни. У них нарушается сон, появляются «флешбеки», проявляется ярко выраженная депрессивная симптоматика. Появляются различного рода аддикции (зависимости) для того, чтобы забыть пережитое (алкоголь, наркотики и т. д.).
Основная проблема — это стигматизированность психологической и психиатрической помощи среди военных. Для них идти к психологу — проявление слабости. Для многих это автоматически означает, что ты какой-то больной, ущербный. Там прямо гамма противоречий и чувств. Многие боятся, что специалист не сможет их понять. Ещё есть страх осуждения за те переживания и эмоции, которые они испытывают. И за то, что они самостоятельно не могут справиться с этими эмоциями, они опять-таки себя клеймят и чувствуют стыд.
— В Улан-Удэ стали появляться новости о том, что вернувшиеся с войны проявляют агрессию к окружающим, будучи уверенными, что им все вокруг что-то должны. Как можно объяснить такое поведение?
— Нельзя подходить с одним лекалом ко всем. Нужно понимать, что в войне участвуют люди разные с разной мотивацией, все они оказались там по разным причинам. Есть бывшие уголовники, которые воспринимают войну как великолепный шанс и дозволение реализовать свой скрытый садизм. Кадровые военные, по большей части — это люди, которые шли служить родине. У них переживания совершенно другие. Они страдают от того, что чувствуют несправедливость и видят обман. Что они были вынуждены выполнять преступные приказы, с которыми они, быть может, не согласны вовсе. Добровольцы — отдельная категория. О том, как они себя ведут по возвращении, я знаю из рассказов членов их семей (матерей, жён). Большинство этих людей не могли реализоваться в мирной жизни. И здесь речь не столько о деньгах, сколько о социальном статусе. Вы, наверное, видели рекламу: дескать, работа бывает разной, ты таксист, курьер, грузчик, уборщик — разве это настоящая мужская работа? Дальше идёт предложение настоящей, по мнению рекламщиков, работы.
От такого постоянного давления люди чувствуют себя униженными, нереализованными. И для них война — шанс на то, чтобы стать уважаемым человеком, неприкосновенным, а ещё лучше героем, которому все должны. Побывав на фронте, они почувствовали свою значимость, ощутили себя героями, а не теми жалкими людьми, которыми считали себя ранее. Поэтому люди с такой мотивацией, скорее всего, и будут сейчас качать права в ресторанах и на улицах, да и дома тоже. Внутренняя мотивация, исходные установки человека и оказывают непосредственное влияние на то, каким человек выходит оттуда.
Исследования людей с ПТСР говорят о том, что ярче всего дезадаптация проявляется у тех, чьи изначальные установки и привычная картина мира были особенно травмированы, разрушены. Например, иллюзия собственного бессмертия, простого мира (что мир построен по таким-то правилам и всё в нём понятно), справедливого мира. На войне именно эти базовые установки разрушаются, и те, для кого они много значили, наиболее сильно подвержены разрушению и дальнейшей дезадаптации, вплоть до клинических проявлений, в том числе депрессии, алкоголизма и так далее.
Моя задача как психолога в том, чтобы примирить человека с самим собой. Чтобы он принял ответственность за свои решения и поступки и понял, как в связи с этим ему строить дальнейшую жизнь. Без излишнего самобичевания, самоукоров и прочего. Некоторым людям смириться и принять ответственность за свои действия, посмотреть в глаза самому себе бывает очень страшно, подчас невозможно. Почти у всех моих клиентов есть или были суицидальные мысли. В любом случае всё, что было там, останется с тобой навсегда. Но я могу помочь человеку только в том случае, если он сам хочет моей помощи.
— А откуда берётся такая яростная агрессия?
— Это закономерная реакция на разрушенные иллюзии. Сейчас число и бытовых преступлений, и тяжких будет расти. Это уже начинается. Можно к гадалке не ходить — уровень преступности возрастёт. Так было и после афганской, и после чеченской и после Великой Отечественной войн. На войне все ограничители снимаются. И убийства, поножовщина — уже не такое табу, как прежде. Границы размываются не сразу, но их размывание происходит. А под действием алкоголя или наркотиков они становятся всё тоньше и тоньше.
